После этой встречи Рюмон часто старался выкроить время, чтобы сводить ее куда-нибудь. У обоих график работы не был упорядочен, и встретиться удавалось раз дней в десять, не чаще, но встречи с ней стали для него лучшим отдыхом. Он чувствовал, что так же было и для нее.
– Ты паэлью не хочешь? – обратилась к нему Тикако, и Рюмон снова вернулся к действительности.
– Я, по правде сказать, немножко перекусил перед приходом. Если хочешь – ешь. Ты ведь любишь паэлью.
– Ну, тогда с твоего разрешения… – Тикако улыбнулась, забавно сморщив кожу на переносице, и спокойно, не теряя достоинства, взяла его тарелку.
Рюмон прикусил губу. Ему отчетливо вспомнилось, как он обожал эту ее улыбку. И боль, которую Рюмон испытал, когда потерял ее, вернулась к нему с прежней силой, будто все случилось только вчера.
И виной всему было его пристрастие к алкоголю. Все было бы совсем не так, если бы он только не пил. Пьянство, и ничто другое, стало единственной причиной того, что их отношения не продлились больше девяти месяцев.
Не переставая жевать, Тикако проговорила:
– А от кого ты узнал, что я ушла с работы?
Рюмон достал очередную сигарету и закурил.
– Сейчас могу и признаться – после всего, что тогда произошло между нами, в начале следующего года я позвонил тебе на работу. Хотел, понимаешь, встретиться еще раз. Потом звонил тебе домой, но дозвониться мне не удалось.
Улица Мануэль-Фернандес-и-Гонсалес.
Ханагата Риэ, упавшая на асфальт, боязливо подняла глаза на мужчину, загородившего ей дорогу.
– Да это же Ханагата-сэнсэй! Что это вы тут делаете среди ночи?
Девушка услышала звуки японской речи, и у нее сразу отлегло от души.
Мужчина, с которым она столкнулась, был ее знакомый – японец по имени Кадзама Симпэй.
Кадзама помог ей подняться на ноги. Риэ вцепилась ему в руку.
– Помоги мне, меня преследуют, – с трудом выдавила она.
– Преследует? Кто?
Риэ оглянулась, но мужчины в черном плаще не было.
– Не знаю.
Кадзама дошел до угла и окинул взглядом улицу Принсипе, по которой бежала Риэ, спасаясь от погони.
Обернувшись к ней, Кадзама отрицательно покачал головой:
– Никого не видно.
Подняв упавшую сумку, Риэ схватилась за каменный парапет, отгораживавший тротуар от проезжей части. Заныли локти и колени, которые она ушибла при падении.
Кадзама, заметив наконец, что Риэ еле держится на ногах, поспешил поддержать ее.
– Ой, вы уж простите, я как-то не сообразил… Вы не сильно ушиблись?
– Нет, все в порядке, – произнесла Риэ, после чего все же, не доверяя ему, сама осмотрела улицу Принсипе.
