— Покажи! — радостно заблестели детские глазенки.
* * *
Несмотря на длинную и трудную дорогу, день пролетел быстро. Видневшийся со стоянки монастырь был не так близок, как казалось. Естественные складки местности сильно скрадывали расстояние. Чтобы выйти на удобную тропу, ведущую к обители, пришлось попыхтеть, двигаясь по крутым косогорам и заросшим густым подлеском распадкам, хватало и каменистых осыпей. Андрей, игравший роль пробивающего просеку бульдозера, устал продираться через сплошной ковер сплетенного болотного багульника на склонах. Следом за драконом ехала Ильныргу, которой он передал все ниточки управления свободными следящими модулями. Через каждую лигу отряд останавливался на три-четыре минуты, и маги, в две лапы и в две руки, раскидывали объемные «паутинки», проверяя, нет ли впереди какой опасности. Особливо искали людей, но пока проносило. Ни к чему им был лишний догляд. Вторая половина дня была еще веселее. Андрей сменил ипостась и сразу почувствовал на себе все прелести похода, от которых его уберегала чешуя. Когда ты с хвостом и забронирован с ног до головы, то облако мошки, комаров, кровососущих мух, оводов и паутов не причиняет особых неудобств — так, звон на задворках сознания. Зато как обрадовались все вышеперечисленные создания из мира насекомых, стоило стать человеком… Создавалось впечатление, что крылатые кровососы заранее намечают на теле площадки для укусов и пикируют туда, выставив жала и хоботки на всю длину. Отпугивающие заклинания и магические примочки на них не действовали, наоборот — распаляли еще больше. Неудивительно, что монастырь забросили — монахи больше аскеты, чем мазохисты. Дураков, согласных кормить собой бесчисленные полчища комаров и прочей нечисти, среди церковников нет. Андрей с жалостью посмотрел на своих товарищей. Однако быстро он забыл о мошкариках, перекинувшись в дракона, а они… то-то Олаф опухший, словно после недельного загула, ходит… Пока добрались до подножия сопки, на которой располагался монастырь, уработались все до невменяемого состояния, от усталости сами собой подкашивались ноги, болели натертые о седла задницы и внутренние части бедер. Хотелось лечь и забыться.
— Приветствую путников в нашей скромной обители. — Навстречу уставшим путешественникам из маленькой воротной калитки вышел монах, одетый в серую мешковатую сутану с капюшоном. Одеяние служителя Единого напоминало запомнившиеся по земным книгам и фильмам одеяния католических монахов, подпоясанных веревками. Монах, скинув капюшон, оказался пожилым мужчиной с округлым располагающим лицом и живыми, добрыми глазами, от которых к вискам разбегались лучики тонких морщинок. Мужчина, пригладив рукой ежик седых волос на голове и взглянув на «волчицу», спросил: — Что привело вас к нам?
