Андрей привалился к дереву и положил голову на нагретый солнцем скаток одеяла. Сегодня они опять не пошли в деревню, а расположились на широкой полянке у чистого горного ручья. Слайса подстрелила по дороге двух тетеревов и обещала приготовить на ужин наваристую уху.[6] Ильныргу разожгла костер. Легкий ветерок погнал дым в сторону драконьего оборотня. Разъедая глаза, он напомнил гигантское пламя погребального костра, сложенного на палубе шнеки, отправившейся в последнее плавание по Орти от главной пристани Ортага…
…Черный, разъедающий глаза дым стелился над водой и, разрываемый на мелкие клочья порывистым северным ветром, уносил тела погибших воев в Вальхаллу на пиры Одина, в небесные чертоги Близнецов и Хыраду Молниерукого. Могучая Орть не хотела отпускать шнеку на быстроструйное течение и кружила кораблик в центре городской углубленной гавани. Андрей смотрел на жаркое пламя, поглощающее тела норманнов и Берга, рядом с шалашом полуорка лежала Торыг, женщина, которую северяне удостоили чести быть погребенной вместе с воинами. Оставшийся в живых, не получивший ни единой царапины, рыжеволосый Олаф сам возложил орчанку на снопы возле шалаша, в котором были посажены проявившие себя в бою викинги. Несколько воинов расставили на помосте стравы[7] и чаши с пивом, возле каждого усопшего уложили его личные вещи[8] и вложили в руки мертвецов куриные яйца.[9]
— Валькирия… — спустившись на пристань, сказал Олаф остальным викингам. Никто не задал ни одного вопроса, все видели, как сражалась орчанка. — Керр? — Рыжий повернулся к Андрею и бросил взгляд на двух связанных людей.
— Я сам. — Андрей тяжело вздохнул, он должен.
Норманны образовали широкий круг и развязали плененных лордовских воинов. Испещренный шрамами сотник сделал шаг вперед и кинул под ноги освобожденным от веревок людям два меча.
Солдаты подхватили оружие. Невысокий пожилой десятник посмотрел на выступившего вперед Андрея и злобно оскалился, второй, в противоположность ему, молодой парнишка судорожно вцепился в меч и затравленно оглянулся. Тризна. У погибших воинов должны быть проводники и прислуга в загробном мире… Норманны сохранили многое из своего земного наследия, пусть частично изменились форма и содержание некоторых обычаев — какие-то из них умерли, столкнувшись с новыми верованиями, какие-то родились на стыке культур и влияния других народов, — но тризна, хоть и измененная людьми и временем, осталась. Андрей не знал, чем руководствовались сотник и остальные северяне, но от странного предложения или оказанной чести отказываться не стал. Новый мир продолжал проверять и испытывать его на прочность. Это еще одна проверка, и он должен ее пройти. Норманны принимали его в свой круг, он не собирался отталкивать протянутую руку дружбы. Трудно завоевать уважение, легко его потерять.
