Иван обрадовался, как ребенок:
– Если на меня обратила внимание такая женщина, как вы, конечно, я должен быть лучшим! Вы станете гордиться мной, когда мною будут гордиться другие.
Они попрощались очень нежно, едва-едва касаясь словами слуха.
В дверь постучала Лада. Словно дожидалась окончания телефонного разговора. Очень вовремя.
– Звонил, звонил. Только что разговаривали, – опередила вопрос подруги Роза и, довольная, пошла ставить чайник.
– У него ж сегодня нет дежурства? – непонятно о чем спросила Лада.
Собирается с мыслями, видать. Все-таки такой калейдоскоп событий за два дня необычен для тихого пансионата.
– Лада... Ладушечка... Завтра он заберет меня, и мы на весь день уедем куда-нибудь. Куда глаза глядят. Я счастлива, Ладочка! Ты не представляешь, КАК я счастлива.
Лада слушала в легком недоумении. Сама-то уже забыла, как влюбляться. А как хочется! Хоть немножечко, ну самую малость. Хоть во сне...
– Ты говорила, что он переводится? – напомнила Лада, помогая расставлять чайный сервиз.
Роза присела за стол, задумалась и механически начала двигать чашки, ложки...
«Нервничает», – угадала Лада. Язык жестов хорошо был известен ей еще по театральному училищу.
– Да... Он переводится отсюда в ЦИТО. И я буду его реже видеть. Ну ничего, в выходные дни никто его не отнимет у меня.
Лада взяла доску и стала нарезать хлеб для бутербродов. Завтрак она проспала, всю ночь слушала откровения подруги.
Да и не любила она просыпаться рано – богемная привычка. Это только в пословице бог дает жаворонкам. Ничего он не дает, если человек живет и не знает, зачем. Можно до полудня спать, а вечером выйти на сцену и «порвать» зал. Хотя это уже воспоминания. Срочно нужно чем-то себя занять. Старой славой не живут, а новой очень даже.
– С сыром или с ветчиной? – Лада занесла нож.
– Все равно. Слушай, а если Ивану перевестись не в ЦИТО, а в мой театр?
Лада села, налила из заварочного чайника травяной сбор, отправила в рот бутерброд с сыром и ветчиной. Вкуснятина.
– А ты почему не ешь? Любовью сыта не будешь. Давай хоть круассанов тебе положу.
Роза задумчиво собирала крошки хлеба пальцами. Это у нее привычка такая была, чтобы дать мыслям в порядок выстроиться.
– Круассаны? Не... Эти невкусные. Вот в Париже – да. Там умеют готовить. А наши как резина. Слушай, тебе понравилась моя идея?
– Интересная, – одобрила Лада, разрезая круассан пополам, как сэндвич. – Ты же преподаешь в театре, и, значит, вы будете видеть друг друга хоть каждый день.
