– А чего ты решила? Вон радуется, кобелина, – хмуро ответила Лада, отдавая телефон.
– Почему ты думаешь, что радуется? – Роза, как девчонка, десятый раз перечитывала и смаковала три слова.
– Ну ты дурная, что ли? – возмутилась разбуженная подруга. – Вон видишь улыбочку тебе прислал.
Роза Витальевна, не отрываясь, смотрела на экран телефона:
– Какая же это улыбочка? Это скобки. Две скобки... Получается какое-то солнце в скобках, значит, не настоящее чувство, да?
– Ой, до чего ж ты темная, ты в каком веке живешь? – разозлилась Лада. – Это скобки вовсе не скобки, а улыбки. Это молодежь изобрела для простоты общения. Сразу эсэмэска другой толк приобретает. Вот прочти эти слова еще раз, но с двойной улыбкой.
Роза Витальевна изо всех сил изобразила широкую улыбку, но получился отчаянный оскал.
– Лад, извини, еще тебя спрошу: а почему он меня солнцем назвал? Нельзя было «любимая» написать или еще что?
Лада зевнула:
– Потому что армянин.
Наступало время завтрака, и коридор оживал звуками. Вежливые и въедливолюбезные пенсионеры не ограничивались «добрым утром», каждый считал нужным узнать в подробностях, насколько оно доброе и доброе ли вообще, чтобы потом нагрузить своими проблемами. Утреннее приветствие было лишь крючком, на который подцеплялся собеседник:
– Доброе вам утро, Розочка! Как спалось?
– Спасибо. Хорошо. – Роза Витальевна знала как дважды два – нельзя отвечать любезностью. Но каждый раз попадалась снова. – А вам как спалось? – проклиная себя за воспитанность, незаинтересованно-учтиво спрашивала Роза.
Собеседник вздыхал для разгона и начинал длинный монолог об артериальной гипертензии, приступообразной одышке и результатах ЭКГ.
Прервать собеседника считалось хамством. Лучше уж было проигнорировать приветствие, пройдя мимо, чем, остановившись, не дослушать про болезни.
– ...увеличение остаточного азота и мочевины в крови... лейкоцитоз... мерцательная аритмия... про повышенную СОЭ я вам говорила? Так вот, врач сказал, что...
Сама Роза была весьма нездоровой женщиной, но ей совсем не хотелось говорить о своих болезнях со всеми подряд. Тем более в такой день. Она быстренько юркнула в свою квартиру и вовремя – ей в спину полетело добренькое «хорошего дня» от пожилой соседки с пониженной кислотностью.
Роза включила телевизор, чтобы привести в порядок внутренний сумбур. Он сладкий, он с улыбкой и нежным взглядом этот сумбур, но такой внезапный и тревожный.
Она легла на кровать и через новости о военных действиях в Северной Африке услышала, как громко стучит ее сердце. Она выключила звук телевизора, чтобы без помех насладиться чувствами, наполнявшими грудь. Но сердце тоже перестало быть слышно, словно пульт был многофункциональный.
