Лицо султана замерло. А девичий голос все плыл и плыл в прохладной темноте, освобождая тело от напряжения. Санджар сел и откинулся на спинку кресла, закрывая глаза
— Прикажи принести щербета, — шепнул султан хранителю книг
А когда старик вернулся с фруктовой водой, султан уже беседовал с Аджап.
— Сегодня иная мысль беспокоит мою душу, — говорил султан Санджар. — Ты хочешь развлечь меня сладкими газелями, зажигающими в груди жадный огонь, погасить который могут лишь гурии моего гарема?.. Но сегодня я пришел сюда для того, чтобы посоветоваться с мудрыми и великими: с теми, кто много лет жизни провел в дальних походах и хорошо знает законы войны. Им судьба не раз вверяла в руки острые мечи и украшала голову венком победителя, — султан замолчал, побитое оспой лицо стало суровым и даже жестоким.
— Всесильный! — обратился старик, падая на колени. — В твоих словах я уловил недоверие к моей дочери, которая ездила в Самарканд посмотреть красоту города и познакомиться с книгами великих мыслителей.
— Она была в Самарканде? — повелитель повернулся и глаза его встретились с глазами Аджап. — Это о ней мне докладывал начальник дворцовой стражи? Значит, это ты хорошо играешь и поешь гозели? А ты была в гареме в день приезда артистов?
Хранитель книг поспешно ответил:
— О величайший, моя дочь ехала в то время из Самарканда в Мерв.
— Понимаю. Скажи-ка, красавица, не заметила ли ты что-нибудь любопытное в городе?
— О, я видела и слышала очень важное. Молодой джигит, имя которого Ягмур, торопился сообщить о возмутителях спокойствия!..
И опять в разговор вмешался старец.
— Повелитель, моя недостойная дочь горит желанием поспеть в стихах твои великие и славные походы.
А султан продолжал разговор, не слушая старца:
— Назвав имя джигита, ты напомнила мне о Балхе, куда воин в барсовой шкуре послан как гонец. Помню, он отличился однажды на охоте и завоевал расположение во дворце.
Глаза Аджап заиграли: два голубых мотылька взмахнули черными крыльями ресниц. В душе султана что-то дрогнуло, заставляя владыку удивляться этим мотылькам в полутемном хранилище книг. Он помолчал и с пылом, нетерпеливо заговорил:
— Поход на Самарканд омрачил мое пребывание на земле. Я вижу, как ненасытная жажда наживы толкает атабека Кумача к трону. Эти страсти и злые умыслы заставляют Кумача хитрить, лукавить и убеждать меня в необходимости воевать Больной управитель этого города просил меня помочь ему сохранить жизнь. Презренный люд восстал против шаха. Невиданное дело! Слава аллаху, славный джигит вовремя известил нас. Надо помочь шаху. Мы, сильные властью, дарованной аллахом, должны помогать друг другу. Все это так, но лукавые змеи гложут мое сердце. Богатство Самарканда не дает злодеям покоя. Они вынашивают замыслы поживиться богатствами Самарканда. Видит аллах, что чувство власти не обошло и мою душу. Мы хотели честно помочь рабу моего отца, который сегодня возглавляет Самарканд, но нам придется воспользоваться его болезнью, чтобы частично подкормить голодных шакалов. Ибо еще мудрый Мелик-шах учил, что лучше войско содержать за счет набегов и грабежа, чем с помощью налогов селян и ремесленников. Султан Санджар подошел к старцу.
