А потом, когда они расстались, привстав на стременах, Ягмур долго держал над головой подаренный кинжал в серебряных ножнах.
— Аджап! — крикнул джигит. — Я пил воду из твоего родника. Не забывай и ты это!.. Аджап… — Конь пустился галопом с места, и сильный порыв ветра унес последние слова юноши в просторную степь.
Ещё долго на зеленом холме виднелось красное платье из легкого шелка. Аджап смотрела на дорогу. Пятнистый аргамак бил копытом в каменистую твердь возвышенности, требуя повода, но сильные руки Аджап сдерживали разгоряченного жеребца. Девушка пристально всматривалась в залитую солнцем даль, в летучую дымку, в которой скрылся одинокий всадник. По щекам Аджам катились крупные, горячие слезы.
Подъехала кормилица. Увидев слезы, она тяжело вздохнула.
— Милая Аджап! — поправляя повязку на груди, сказала она, — не упусти свое счастье. Судьба посылает тебе настоящего джигита.
«Взгляни на Мерв, на родники его,
На дом, на нивы, цветники его!
Подобно злату в дорогой оправе,
Как сад садов расцвел он в громкой славе.
(Ф. Гургани. «Вис и Рамин»).
Одна из двух лошадей Ягмура пала в дороге. И все же через несколько дней, вместе с попутным караваном, молодой огуз добрался до стен могущественного Мерва. Караван пришел к городу поздней ночью. Кто-то постучал камнем в ворота, но грозный голос стражника предупредил:
— Собака или сын собаки! Ты хочешь, чтоб тебя заели вши в зиндане! Отойди от ворот. Клянусь, ты останешься без головы у стен священного Мерва!
После долгой перебранки, уговоров и подкупов запоздалых путников пропустили в город. Ягмур вскоре нашел себе пристанище. Свернувшись на куске кошмы у неяркого костра, над которым висел кумган погонщиков, Ягмур стал рассматривать караван-сарай. До слуха его донеслась песня:
Быстрокрылой птицей стать бы мне,
взвиться, полететь бы как во сне!
и спуститься и моды напиться
из ручья в родимой стороне.
Знакомая песня насторожила Ягмура и ему подумалось о лихой наезднице… Юноша приподнялся и прислушался.
Дервиш подул на угли, огонь взлетел выше. Полетели искры.
— Ты хочешь знать мастерицу, соткавшую из слов такой ковер? Слушай:
В одной кибитке четыре двери,
у каждой двери три юных пери,
сидят девицы у дверей,
у каждой тридцать сыновей!..
Вот сколько мне пришлось прожить, чтобы узнать ответ на твой вопрос.
— Почтеннейший, я знаю смысл игры этих слов: когда-то мастер Айтак говорил, обучая меня, что загадка делит год на четыре части… на месяцы и дни.
