Эдано было не по себе от подчеркнутой предупредительности товарищей, а в их глазах ему чудилось сочувствие…
6
Генерал Ито давно готовил камикадзе из своих подчиненных и в многочисленных беседах превозносил необходимость самопожертвования.
“Закрыв глаза, — патетически восклицал он, — мы обращаемся к юным борцам за родину, расставшимся в Жемчужной гавани с жизнью, как расстаются с нею осыпающиеся цветы вишни… Один порыв ветра, и они уже устилают склоны гор Иосино. В них мужество, полное трагизма. Оно сквозит и в жертвенном подвиге сынов отечества, бесстрашно принявших смерть в Жемчужной гавани. Трудно умереть просто. Ещё труднее умереть славной смертью!..”
И каждый раз генерал Ито говорил о низости, коварстве и жестокости врагов: “Эти торгаши воюют только мощью своего кошелька и грубой силой техники. Они — прогнившие расы, разве способны на что-либо героическое? Они, — закончил однажды шуткой генерал, — даже в отхожем месте садятся на стульчак, застаивая себе кровь, а у нас, японцев, и там посадка орла…”
Камикадзе командование предоставило пять суток отпуска перед отправкой на фронт. Только выйдя за ограду училища, летчики-смертники поняли, какой силой обладает их повязка. Они всюду встречали вежливую услужливость и учтивость.
— Пожалуйста, господа унтер-офицеры, — согнулся в поклоне контролер у вагона, — садитесь на любое место и поезжайте бесплатно, куда у вас есть необходимость. Пожалуйста!
Даже непоседливый Иссумбоси на время притих.
Но не это волновало Эдано. Уважение не к нему, а к повязке! Но почему он сам теперь смотрит на всё иначе, будто многое видит впервые, словно он не на родной земле, а в незнакомой стране?
Вот за окном тянутся рисовые поля. Рис выбросил метёлки, и всё поле кажется огромным куском шелка, переливающегося под порывами ветра. Почему он раньше не замечал этой красоты?
У высокого каменистого обрыва стоят каменные божки, они охраняют дорогу и путников от обвалов. А могут ли эти изваяния спасти людей от лавины бомб? Или божки не знают, что такое бомбы? Раньше Эдано так никогда бы не подумал!
А вот изможденный человек тащит по каменистой дороге тяжело нагруженную тележку. Он так напрягается между оглобель, что острые локти его высоко приподнялись над головой. Он похож на кузнечика — раньше Ичиро не замечал такого сходства. А он не впервые видит грузовых рикш.
И везде — на мелькавших мимо вагона домах, хозяйственных постройках, даже на каменном обрыве, под которым стояли статуи божков, — виднелись плакаты: “Священную войну до победного конца!”
