— Тамошний принц не особенно жалует лиц, посвятивших себя изучению потусторонних влияний, равно как и адептов алхимии.
Он в скором времени даже намерен принять закон, запрещающий тайные общества.
— Опасается потенциального якобинского клуба?
— Меньше, я думаю, чем наследных правителей. Основной его принцип: все открытия и знания должны быть предоставлены в распоряжение широкой публики. Он всегда был противником тайного накопления научных познаний, полагая, что любая секретность сама по себе порождает ненужные страхи и опасения в умах простых горожан, поскольку страхи сии выражаются в первую очередь в суеверном стремлении разрушить все неизвестное, а значит, сомнительное и пугающее. Принц Бадхофф-Фишер считает, что в подобных вопрос секретность близка, если не идентична, лжи, ибо обе они происходят из амбиций одного человека властвовать над другим.
— Стало быть, в скором времени в Майренбурге не будет уже никаких тайных обществ?
— Ну… — ла Арп вновь улыбнулся, — …во всяком случае, наименее из них секретные будут объявлены вне закона. Они, общества эти, сейчас уходят в подполье, — что вообще им свойственно, — и с превеликою неохотою принимают в ряды свои новых людей. Из страха предательства.
— Но тогда, в конечном итоге, они тихо зачахнут.
— В твоей логике есть изъян, дорогой мой фон Бек. Сообщества эти подобны блохам: вроде бы испустили уже дух, и вдруг на тебе снова живы себе и здоровы и жаждут крови! Хотелось бы знать, что вообще привлекает мужчин и женщин к подобным вещам?
Мы обсуждали вопрос этот еще час или два, пока обоих нас не одолели усталость и желание немедленно лечь в постель. Рано утром я распрощался с любезным моим философом и выехал в яркое прохладное свечение рассвета, держа путь свой сначала в Вену, а потом, если я и там не сумею найти свою мадонну, в Прагу. В глубине сердца я верил и очень надеялся, что все же увижу ее много раньше, — нагоню по дороге, — и непрестанно твердил себе, что один всадник на лошади непременно обгонит карету, как однажды это уже случилось.
Но реальность не подтвердила пылких моих чаяний. Я ехал уже много дней, — бывало, не спал несколько суток кряду, — от города к городу, донимал всех встречных расспросами… но лишь для того, чтобы с горьким разочарованием обнаружить, что мы разминулись с моей герцогиней на какие-то считанные часы. Она как будто сама одержима была неутолимою тягой к некоей неуловимой и сверхъестественной цели. От постоянного недосыпа я пребывал в состоянии какого-то странного полубреда, и иногда мне казалось, что герцогиня моя есть некая ослепительная приманка, рукотворное создание, сотворенное исключительно для того, чтобы увлечь меня в центр Европы, все дальше и дальше. Но какая тому причина?
