Если всадники эти и в самом деле грабители, мне пришлось бы тогда полагаться только на саблю.
Они, однако, не проявляли никаких признаком нетерпения, словно бы ждали, пока я не восстановлю дыхание и не расправлю плечи.
Я, естественно насторожился, пытаясь при этом казаться беспечным, словно бы их здесь присутствие меня нисколечко не встревожило: заговорил громким голосом, обращаясь к себе и к ним одновременно, обругал паршивую погоду, высказался в том смысле, что давно уже назрела необходимость построить здесь мост. Всадники продолжали хранить молчание.
И только когда я уже собирался взобраться обратно в седло, один из них тронул поводья и, пустив громадного своего коня неторопливым шагом, спустился по берегу вниз.
У человека этого был орлиный профиль, красивые правильные черты лица, бледная кожа, высокий лоб и густые черные брови.
Длинные волосы крупными локонами обрамляли лицо, широкие поля его шляпы, лихо сдвинутой на затылок, не потеря формы своей даже под проливным дождем, причем загнуты были они таким образом, что вся вода стекала с них прямо на плечи кожаной накидки длиной до колена. Из прорези накидки выступал только край темного рукава и в белой перчатке рука, сжимающая поводья на луке седла. Отвороты высоких, — тоже черных, — сапог обнаруживали внутреннюю отделку из мягкой коричневой кожи.
Немного не доезжая до низа, всадник остановился и, поджав свои тонкие губы, оглядел меня сверху вниз.
— День добрый, гражданин, — гаркнул я, притворно выказывая самое что ни на есть замечательное расположение духа. — Думаете переправиться здесь? Это вполне выполнимо, как вы воочию могли убедиться.
— Мы уже переправились, сударь, — отозвался бледный всадник, — и направляемся теперь в Нион. А вы?
— Еду по делу государственной важности, гражданин, — выдал я свой обычный ответ.
— Стало быть, оба мы удостоены этой чести. — Он, похоже, слегка изумился. Пока мы с ним беседовали, люди его подъехали ближе и расположили коней своих так, что вся дорога оказалась перекрытой.
Сосны потрескивали под ветром. В воздухе явственно ощущался густой запах смолы и хвои, смешанный с ароматом лесной земли и тепловатою вонью от вымокших лошадей.
— Гражданин, — я как будто и внимания не обратил на все эти тревожные знаки, — я вам искренне благодарен за то, что вы так любезно дождались, пока я в целости не переправлюсь на этот берег. — я уже начал склоняться к мысли, что я в конце концов все же не миновал гарнизона из Сент-Круа. Я зашагал вверх по берегу, ведя лошаденку свою на поводу. Та только пофыркивала, пытаясь стряхнуть воду с гривы. За спиной у меня в ревом неслась река. Когда я почти поравнялся с ним, бледный всадник спешился и, шагнув мне навстречу, помог преодолеть последние пару шагов, что отделяли меня от дороги. Глаза его, черные, как у дьявола, преисполнены были той потаенной задумчивости, каковая присуща либо незаурядному интеллекту, либо хронической близорукости.
