А еще через два дня Роберт Карлович вручил мне заграничный паспорт, не тот, почти просроченный, что я отдал ему, а новый и украшенный десятком разноцветных виз. Эти визы позволяли мне, как объяснил адвокат, посещать практические все страны неограниченное количество раз. Одновременно с паспортом я получил авиабилет первого класса до Дели, адрес и телефон отеля, где для меня был зарезервирован номер, и предложение проводить меня до аэропорта. От проводов я отказался, остальное принял с благодарностью. Расставаясь со мной, Роберт Карлович философски заметил, что человек к хорошему очень быстро привыкает и пожелал мне подольше не ощущать пресыщения. Пресыщенный человек теряет смысл жизни, – глубокомысленно изрек он. Я его заверил, что ничего такого мне не грозит и менее чем через сутки вдохнул жаркий, влажный и благоухающий пряностями воздух Индии.
Уже в индийской гостинице я вспомнил, что почти половина банки зернистой икры, которую я так и не смог осилить, осталась в московском холодильнике.
– Интересно, во что она превратится за два года? – лениво подумал я.
Все-таки мне удалось заснуть. Правда, пришлось два раза сходить покурить в тамбур и еще один раз выйти специально, чтобы посетить туалет. Выяснилось, что хвалить себя непрерывно не получается – мысль каждый раз за что-то цепляется и уводит в воспоминания. Вернувшись в последний раз из тамбура, я невольно начал думать о Роберте Карловиче. Припомнились его намеки двухлетней давности о грозящем мне пресыщении жизнью – кажется, он знал, о чём говорил. Пожалуй, он – основной виновник моего нынешнего отвратительного состояния. Хотя мы не виделись два года, всё время было ощущение, что он где-то рядом. Стоило сделать перерыв в отчетах о моем путешествии, тут же приходила депеша с напоминанием о моих обязательствах. До явных угроз он не опускался, но прозрачно намекал на возможность прекращения финансирования моего вояжа. В результате я часто ощущал себя не состоятельным человеком, живущим в свое удовольствие, а наемным служащим, обязанностью которого было размещаться в дорогих гостиницах, посещать лучшие рестораны и участвовать в светских тусовках – причем не в качестве журналиста, как случалось раньше, а в роли бездельника, которому себя нечем занять. Если бы не специфические отношения с алкоголем и принципиальное неприятие наркотиков, прошедшие два года могли бы закончиться довольно печально – деньги в сочетании с незанятостью образуют тот еще коктейль. С этими мыслями я и заснул, а во сне явился Роберт Карлович, который, почему-то, заставлял меня пить смесь чешского пива с какой-то японской водкой и заедать это сырой картошкой, причем запрещал ее мыть или чистить.
