– Не смей мне перечить, Синдил, – грозно заговорил Берек. – Мне плевать на то, что заставлял или не заставлял тебя делать Дарий. Я не позволю тебе скрыться с моих глаз до тех пор, пока не буду лично убежден в твоей полной безопасности. И в этом ты будешь беспрекословно повиноваться мне. Несколько секунд Синдил молчала и только вызывающе смотрела на Берека. Со стороны было невозможно предугадать, как она собирается выйти из данной ситуации.
– Прошу тебя, Синдил, – внезапно вмешалась Дезари, – не забывай про нашу аудиторию. Не давай Береку повода сердиться на нас.
Синдил пару раз моргнула, создавая легкий ветерок своими длиннющими ресницами, рукой забросила за спину спадающие на грудь пряди волос и уселась на свое место. На этот раз она устроилась на сцене спиной к Береку. Было в ее поведении что-то неуловимо возвышенное. Так могла себя вести только особа из королевской семьи.
Музыканты заиграли веселую мелодию, Дезари запела, а Синдил принялась машинально притоптывать ногой в ритм музыке. Пожалуй, впервые за все время после того, как на нее напал Сейвон. Синдил любила музыку, сама играла на всех инструментах, хотя предпочитала клавишные и ударные. Группе пришлось объяснить ее отсутствие в ансамбле тем, что Синдил якобы уехала отдохнуть, и ее отпуск затянулся. Правда, они обещали, что в ближайшем будущем она обязательно вернется на сцену.
Дезари вздохнула с облечением. Она подумала, что, возможно, именно любовь к музыке вернет Синдил к полноценной жизни. Затем она задумалась о Юлиане. Ведь у самой Дезари все эти годы была и семья, и любимое занятие. А Свирепый оставался в полном одиночестве. И делал все это он ради собственного брата и ради своего народа.
– Но это все уже позади, – послышался у нее в голове его мелодичный голос. – Теперь я обязан отвечать за тебя. Похоже, иного выбора у меня нет, и я буду вместе с твоим братом охранять тебя от выходок этого сборища фанатов. А ведь вместо этого мне хотелось бы сгрести тебя в охапку и забрать отсюда куда-нибудь подальше. Наша родина – Карпатские горы. Вот где наше место, а не тут, среди толпы смертных.
– Милый мой.
Эти простые слова, переполненные любви и ласки, как нежные пальцы, пробежали по коже Свирепого, зажигая в нем огонь страсти.
Юлиан нервно сглотнул. Внешне на его лице не отобразилось ровным счетом ничего. Он продолжал сканировать толпу зрителей, хотя внутри него все в эту секунду растаяло от жара, ставшего уже таким знакомым и желанным…
