— Таков приказ Голода, — наконец ответил воин.
— И ты не можешь нарушить его? — Гарри упорно подбивал Войта на разговор, но тот внезапно вонзил меч в землю, спрятал в поясную сумку точильный камень и твердо посмотрел на Гарри.
— Всего я все равно не смогу тебе рассказать, — произнес он.
Гарри плотнее завернулся в плащ, поправил седло Ориона, служившее подушкой, и спросил:
— Ну хоть на несколько вопросов ответишь?
Войт кивнул и оперся локтями на перекрестье меча.
— Почему ты не можешь нарушить приказ Голода?
— Могу, только зачем? — Войт пожал широкими плечами, кольчуга мягко звякнула. — Я три века был не у дел. И наконец‑то стал кому‑то нужен… Нет, у меня нет ни малейшего желания нарушать приказ.
— Почему ты остался не у дел?
Войт вздохнул и покачал головой, отказываясь отвечать.
— Так ты бессмертен?
— И да, и нет, — отозвался Войт. — В своем мире я не обладаю физическим воплощением, и ничто не может причинить мне вред. В этом же мире достаточно точного удара мечом, чтобы лишить меня жизни. Но меня спасает отличное знание всех видов фехтования и особенной магии. В любом случае, шансов выжить у меня будет больше, чем у обычного человека.
— А капюшон ты зачем носишь? — полюбопытствовал Гарри.
Войт, бросив на него внимательный взгляд, уверенно сказал:
— На этот вопрос я не имею права ответить.
Гарри пожал плечами — когда‑нибудь позже Войт все равно расскажет. Сейчас еще не время. Юноша вздохнул и закрыл глаза, усталость давала себя знать. В лесу царила тишина, изредка нарушаемая далекими криками птиц, шелестом листьев, треском костра и шорохом одежд Войта, когда Воитель подкидывал в пламя очередную ветку…
Гарри показалось, что он проспал всего несколько минут, однако, открыв глаза, убедился, что уже светает. Войт седлал Беорса, но, услышав, как Гарри встал, и обернулся.
— Пора выезжать, — сказал он.
Кивнув в ответ, Гарри тоже принялся за сборы.
Войт затушил все еще тлеющий костер, закинул пленника на спину Беорса и сам сел в седло. Гарри последовал его примеру, потрепав Ориона по шее, и вскоре путники выехали на тракт.
Гарри настораживало странное поведение пленника. Он был совершенно равнодушен к происходящему вокруг; казалось, он был погружен в размышления, но что‑то странное было в его отрешенном взгляде. Гарри задавался вопросом: а не связано ли это с тем, что Легионер сумел увидеть лицо Войта?..
К полудню Гарри обратил внимание на необычную напряженность в поведении Войта. Они ехали рядом, почти соприкасаясь коленями, молчали, глядя лишь вперед. Но рука Воителя лежала на эфесе меча, и он так сильно стиснул рукоять, что костяшки пальцев побелели.
