И еще он отличался волей. Именно воля в конечном итоге помогла ему забыть тот поцелуй в саду — хотя бы на время. Этому также способствовали его любимая утка в апельсиновом соусе и беседа, которую поддерживала его сестра, старательно избегая опасных тем. Все, что теперь от него требовалось, — это проводить Габи до машины и закончить приятный во всех отношениях вечер, в течение которого они вели себя как цивилизованные люди. Наверное, ему можно было себя похвалить, но Люк не спешил с этим.
Симоны не было: она понесла мусор во двор, хотя Люк предложил сделать это сам.
— Нет, — заявила его сестра, решительно тряхнув головой. — Сейчас наступает самый ответственный момент, и ты должен продемонстрировать Габи, что она может не опасаться, оставаясь с тобой наедине. Я верю в тебя, — добавила она, и в ее голосе послышались стальные нотки.
Габриель вернулась на кухню минут через десять. Ее лицо было бледным, а глаза неестественно блестели, словно от непролитых слез. Она попыталась было улыбнуться, но, поняв, что губы ее не слушаются, даже не стала стараться.
— Пора, — сказала она, надеясь, что голос не выдает ее. — А где Симона?
— Она вышла. Скоро вернется.
Габриель тут же шагнула к двери:
— Тогда пойду ей навстречу. Спасибо за чудесный вечер, Люсьен.
Она помедлила. Наконец протянула ему руку, но Люк не стал ее пожимать — побоялся дотронуться.
— Что случилось? — спросил он, внимательно глядя на нее.
— Ничего. — Габриель убрала руку и вцепилась в свою сумку так, словно в ней лежали все ее драгоценности.
— Если ты тревожишься из-за меня, то напрасно, — заметил он, сжав челюсти. — По-моему, я доказал, что могу вести себя не как дикарь даже наедине с тобой.
— Конечно. — Габриель передернула плечами. Слабая улыбка все же показалась на ее лице. — Именно поэтому ужин в компании старых друзей доставил мне удовольствие. — Она засомневалась, стоит ли об этом упоминать, но все же рискнула продолжить: — Что касается того поцелуя, то я… В общем, от него я тоже получила удовольствие… Большое удовольствие, к сожалению. Но я постараюсь забыть о нем и очень надеюсь, что желание еще раз поцеловать тебя рано или поздно пройдет.
— Семь лет, Габриель, — мрачно напомнил Люк. — И желание до сих пор не прошло. На что ты рассчитываешь?
— Тогда нам следует держаться подальше друг от друга. Я, к примеру, только за. Такой подход себя уже оправдал. Так нам проще будет не сорваться.
— Я бы не возражал сорваться, — заметил Люк. Тем более сейчас, когда ему больше всего на свете хотелось сжать Габриель в объятиях и заняться с ней любовью прямо на столе. — Тебе уже не шестнадцать, а я не одержим устаревшими предрассудками по поводу фамильной гордости и прочей чепухи. У нас нет причин отказывать себе в удовольствии. Мы можем попытаться наконец понять природу нашего влечения.
