По его мнению, дому, двору, не хватало хозяйской руки.
Протирая тряпкой машину, которая и так сверкала чистотой, шофер ворчал про себя:
— Бабалы-ага тут гость, а не хозяин: заглянет ненадолго, да тут же-умчит по своим делам… Кухарки — люди наемные, сделали свою работу — и привет семье!.. Уход за домом — это еще не забота о нем. А кто по-настоящему может согреть жилье своей заботой? Только хозяйка! Точно, в доме хозяйка нужна. А Бабалы-ага тянет с женитьбой. Когда же наконец зазвенят здесь свадебные, пиалы?
В дверях, дома появился Бабалы, одетый по-дорожному: парусиновый плащ, парусиновые сапоги, на голове соломенная шляпа.
— Что ты там бубнишь, Нуры? — весело обратился он к шоферу— Размечтался о чем-то или на что-то
Нуры повернулся, к Бабалы лицом, губы его улыбались, а взгляд был хмурый.
— Ай, начальник, какое имеет значение — парю я в небесах или тону в трясине?
— Ошибаешься, Нуры. Для меня небезразлично твое настроение. Ведь ты мой верный друг и помощник, Половину своих дел я осиливаю только благодаря тебе!
Нуры выпрямился, теперь уже по-настоящему улыбаясь, вытер тряпкой руки:
— Это правда, начальник?
— Ты видел, чтобы я когда-нибудь врал? Ну, так о чем ты сам с собой вел столь оживленную беседу?
Нуры вздохнул:
— Не стану и я врать — о тебе, начальник, были мои думки!
— Вот как, обо мне? Чем же это моя персона привлекла твое внимание?
— Огорчаешь ты меня, начальник.
— Так… Мысли твои, значит, были критического направления. Хотя, на мой непросвещенный взгляд, тебе следовало бы думать о предстоящей дороге.
— Я и о ней думал. И вообще… о жизни. — Нуры кивнул на дом: — О доме вот этом.
— Судя по твоему тону, он тебе чем-то не по душе? Чем же?
— Пустой он. Неприютный.
— Разве я в нем не живу?
— Дом красен не хозяином, а хозяйкой!.. Ох, начальник, одна у меня мечта — поскорее услышать в этом дворе звон свадебных пиал!
Лицо у Бабалы потемнело. Нуры посыпал соль на его свежую рану. Он после разговора с Аджап не спал всю ночь, все думал, чем же мог ее обидеть, почему она вдруг ушла, не позволив даже проводить себя, пропустив мимо души его слова о скором отъезде? Лишь к утру ему удалось отогнать горькие мысли, и он стал думать о предстоящем хлопотном дне.
Нуры напомнил ему о размолвке с Аджап, и Бабалы стоял на крыльце мрачный, расстроенный.
От острого взгляда Нуры не ускользнула эта перемена в настроении хозяина, вызванная, как догадался шофер, его намеком на свадебный той. Понимая, что уж теперь ничего приятного он от Бабалы не услышит, и предупреждая попытку хозяина заговорить, Нуры, словно спохватившись, хлопнул себя ладонью по лбу:
