Его слова укололи Мэри, но, поднимая лохань, чтобы вылить остатки воды, она почувствовала его взгляд на своих ногах. Мэри подоткнула подол платья за железный обруч вокруг талии и забыла его опустить.
Мэри обернулась к Грэхему и вызывающе подмигнула. Она не сомневалась, что сможет его соблазнить, если Тенч останется к ней равнодушным.
На протяжении следующих нескольких недель Мэри регулярно вызывали работать. Иногда она работала только с Сарой, иногда с другими женщинами. Но она быстро заметила, что ее все время выбирали, будь то стирка, штопка или чистка овощей. К сожалению, она не знала, кто вписывал ее имя в список — Тенч или Грэхем.
Практически каждый раз она встречала обоих мужчин, и, хотя Тенч не останавливался поговорить так надолго, как в тот раз, он почти всегда совал ей какую-нибудь еду. Грэхем, напротив, с каждым разом задерживался все дольше и часто отзывал Мэри от других женщин под предлогом какого-нибудь нагоняя.
Мэри не могла понять этого человека. Он бывал очень резким и даже отвратительным, а мог проявлять настоящую доброту, как тогда, когда она занозила ногу на палубной доске. Несколько женщин пытались вынуть занозу, но безрезультатно. К концу дня Мэри еле стояла, и когда Грэхем увидел, как она хромает, он подозвал ее.
— Что с твоей ногой? — спросил он.
Мэри объяснила, и он попросил ее дать посмотреть. Девушка повернулась к нему спиной и с трудом, так как мешали цепи, подняла ногу, согнув ее в колене.
— Она зашла внутрь, — сказал Грэхем. — Я возьму иглу, чтобы вытащить ее. — Затем он приказал остальным женщинам вернуться в трюм, а Мэри велел оставаться на месте.
— Сядь, — проговорил он резко, вернувшись с иглой и маленькой бутылочкой с какой-то жидкостью.
Мэри сделала, как он велел, и Грэхем присел на тюк перед ней, поднял ее ногу и положил ее себе на колено. Ей было больно, когда он воткнул иглу, но он в конце концов зацепил щепку, затем помазал содержимым бутылочки ранку, и она защипала. Мэри вскрикнула от боли.
— Это чтобы убить инфекцию, — пояснил он. — Теперь перевяжи чем-нибудь ногу и не ходи по грязи, пока она не заживет.
— Это будет трудно в трюме, — возразила она.
— Ты когда-нибудь перестанешь жаловаться? — спросил Грэхем, все еще не выпуская ее ногу.
В этот момент Мэри окончательно убедилась, что он действительно заинтересовался ею.
— Если вы думаете, что это жалобы, то просто дайте мне завиться своим делом, — сказала она с широкой усмешкой. — А о чем бы вы хотели послушать? О грязи, о вони или о нехватке нормальной еды? — Тут Мэри засмеялась, чтобы смягчить свои слова. — Но я не хочу испортить вам аппетит перед ужином. С вашей стороны было очень любезно позаботиться о моей ноге.
