Иоанн делает служанку «придверницей», охранительницей входа. Это она разрешает Петру войти во двор по рекомендации другого ученика. То есть служанка играет роль стражницы. Идея эта сама по себе превосходная, но она заставляет евангелиста утверждать, что Петр был узнан сразу, еще не приблизившись к огню. То есть служанка узнает постороннего не при свете огня, и значит ее возмущение, в отличие от версии Марка и Луки, вызвано не интимностью и ритуальностью сцены. С другой стороны, у Иоанна в третий раз окликает Петра не общий голос всех слуг, а один человек — родственник того, которому Петр отсек ухо в тщетной попытке защитить Иисуса насилием в момент его ареста. Версия Иоанна подкрепляет ту — традиционную — интерпретацию, которая усматривает в отречении Петра единственный мотив — страх. Не исключая страх как один из мотивов, решающее значение ему придавать все же не следует, и все четыре версии в совокупности, если внимательно их прочесть, противятся такому толкованию — и даже версия Иоанна, которая вначале будто бы его подтверждает. Если бы Петр действительно боялся за свою жизнь, как полагает большинство комментаторов, он бы никогда не входил в этот двор, тем более если бы его узнали прямо при входе. Он бы сразу же почувствовал угрозу; он бы убежал не раздумывая.
После оклика служанки круг у огня, конечно же, теряет свой братский характер. Петр хотел бы ускользнуть незаметно, но за ним теснится толпа. Он держится слишком близко к центру, и служанка легко проследит за ним взглядом, пока он будет идти к воротам. Он снова медлит, он ждет продолжения событий. Это не поведение человека, который охвачен страхом. Петр отходит от света и тепла, потому что смутно догадывается, чем рассержена служанка, но все-таки не уходит. Именно поэтому она может повторить обвинение. Она хочет не запугать Петра, но его смутить, чтобы заставить его убраться прочь.
Увидев, что Петр не уходит, служанка упорствует и во второй раз произносит свое обвинение, заявляя, что Петр принадлежал группе учеников: «Этот из них!» В первый раз она обращалась прямо к Петру, но истинными адресатами были люди из ее же группы — те, кто грелся у огня, члены сообщества, которому грозит вторжение извне. Это их она хотела мобилизовать против пришельца. На этот раз она прямо к ним и обращается и добивается искомого результата; вся группа целиком, хором, повторяет, обращаясь к Петру: «Ты из них!» Твое «бытие-с» не здесь, оно с Назарянином. В воспоследовавшем разговоре именно Петр первым повышает тон; именно он «начал клясться и божиться» — но если бы он боялся за свою жизнь или даже за свою свободу, он говорил бы с меньшей силой.
