Тогда почему же он посмеивается над теми, кто, подобно ему, готовится к предстоящему событию? Может быть, потому, что знает – ему предстоит не просто двадцать шесть целых и две десятых мили дистанции, ограниченной строгими рамками (начало в Стейтон Айленд, затем Бруклин, потом через Квинс и Бронкс и к финишу на Манхэттене), – его дистанция не имеет границ и финишной черты, она бесконечна и проходит внутри самого Чарли П.
Чарли П не так уж сильно отличается от других людей. У него тоже есть цели, желания и стремления. Он хочет жить полной жизнью. Когда-нибудь его мечты сбудутся, надежды осуществятся и начнется настоящая жизнь. Когда-нибудь, – но не сейчас. В день своего тридцатилетия Чарли П принимает решение: начать жить всерьез и по-настоящему. И вот, с терпением стоика и невозмутимостью закоренелого отшельника, Чарли П ждет своего часа. Но, в отличие от других людей, Чарли П не пользуется привычными единицами времяисчисления. Нет, дни, месяцы, года ему не подходят. Его часы настроены гораздо точнее и тоньше. Свой отрезок времени длинною в тридцать лет он измеряет не днями, месяцами и годами, но часами, минутами, секундами и бесконечно малыми, не поддающимися исчислению мгновениями, которые помещаются между секундами. И надо отдать ему должное, Чарли П знает точно, до миллисекунды, когда начнется его настоящая жизнь.
Но время не стоит на месте. И уж тем более оно не остановится для Чарли П. Когда время приходит и наступает решающая, сверхъестественно малая миллисекунда, Чарли П протягивает руку, но поздно – она уже вне пределов его досягаемости. Увы, все его грандиозные, тщательно выверенные, идеально просчитанные планы рухнули. Хотя, честно говоря, Чарли П не особенно переживает; то, что он чувствует, скорее можно назвать облегчением. Однако мы знаем: Чарли П – решительный парень, он не дает часам опомниться, они едва произносят «тик» и не успевают сказать «так», а Чарли П уже начинает новый отсчет. Пройдет всего-навсего каких-нибудь сто тысяч часов, десять миллионов минут, сто миллиардов секунд и один миллиард квинтильонов долей миллисекунд, прежде чем ему исполнится сорок, или пятьдесят, или десять тысяч лет. Тогда, и только тогда начнется его настоящая жизнь.
* * *
Ночью считают овец. Проведя за этим занятием всю ночь, Чарли П считает овец весь день.
Чарли П – нимфоман. Напевает ли он, принимая по утрам душ, или беседует с богами, сетуя на свою горькую участь, все его мысли сосредоточены исключительно на женском теле. И тот факт, что он с удивительной легкостью добивается благосклонности прекрасного пола, ничуть не уменьшает его аппетит. В те редкие часы, когда он, благодаря своему решительному характеру, приложив неимоверные усилия воли, все же находит в себе силы воздержаться от секса, сама мысль об этом неотступно преследует его.
