Я сознавал, что буду простужаться, но был убежден в правоте выработанного мною пути. Безусловно, я ускорял события, но жажда избавления от болезней была столь велика, что я оказался нечувствительным к простудам. Нет, я простужался и маялся, но вести себя по-другому отказывался. Я отрицал власть болезней над собой.
Я обязан был двигаться. Но мне еще были недоступны тренировки и бег, поэтому осенью, зимой и весной решил осваивать ходьбу, а дальше приступить к тренировкам. И ничто, и никто не остановит меня!
Первые прогулки… 8–12 мин топтания возле подъезда. На большее недоставало сил. Я становился мокрым, и меня начинало мутить. Эти первые недели меня сопровождали жена и дочь. С собой они несли запасные вещи — вдруг меня зазнобит или охватит ветер. Да, да, я был жалок и смешон! Я был таким, но не моя решимость. Она крепла с каждым часом. Я видел будущее и в нем себя.
Через 3–4 недели я поставил новую задачу — отойти от дома на триста метров. Когда я возвращался, мир качался и чернел, в ушах ревели водопады. Я выдавливал из себя улыбку, не чувствуя лица. Я входил в дом и плелся в ванную. Лишь там я отваживался переодеться: с меня текли горячие ручьи. Но мне нельзя было даже смыть пот — я тут же простыл бы. Я утирался полотенцем и пережидал, когда остыну.
Когда я освоил эти триста метров, я смог выходить в парк. Как же мучительно давался первый круг! На жалкие семьсот метров рядом с домом ушли последние дни октября, весь ноябрь и декабрь. У той части круга, где обрывался деревянный забор, ограждающий строительство, я обязательно покрывался испариной. Идти дальше я не рисковал и поэтому поворачивал домой. И весь путь назад я уже источал воду, сырели даже волосы на затылке. Я только глубже натягивал шапку и бодрился: «Ничего, все верну — и силу, и неутомимость!»
С недоумением я разглядывал этот круг из окна кухни: какой же он крошечный! Я завидовал людям: это счастье — идти скорым шагом без потливости и одышки!
К новому году я стал проходить этот круг, обливаясь потом лишь на обратном пути, но самое отрадное — я стал меньше утомляться.
Не только слабость гнала из меня воду, я чересчур тепло одевался. Я скинул кое-какие теплые вещи, и все же их еще оставалось предостаточно. Я решил постепенно избавляться от них. Это заметно сократило испарину. Зато я рисковал, когда внезапно обрушивались пот и одышка. Прежде я впадал в беспокойство: ведь в таком состоянии я подвергаю себя воспалению легких — именно в такие моменты оно и цеплялось. Теперь я упрямо топал по зимним тропинкам и твердил заклинания против простуд. Постепенно я втянулся в довольно быстрый шаг без чрезмерных одышек и потливости. Это придавало мне уверенность, и уже с февраля я отказался от пальто. С того времени я хожу лишь в куртках, и с каждым годом во все более легких.
