Рейли мельком взглянул на Джейн. Конечно, она слишком молода для того, о чем думает Уиклиф. Откашлявшись, он сказал:
— Это зависит от нескольких факторов. Ну, например, сколько лет… э… юной леди?
Шарлотта посмотрела на него взглядом, полным сострадания, и Рейли почувствовал себя еще более обреченным.
— Восемнадцать лет.
От этих слов что-то оборвалось у Рейли внутри. И когда она успела вырасти, подумал он, с удивлением глядя на девушку в очках. Он знал многочисленных отпрысков семьи Троубридж, часто гостивших у сестры в Кастерли. Неужели Джейн восемнадцать?
У Рейли вспотели ладони, и по спине пробежал холодок. Он помнил, каких строгих правил придерживается его друг Уиклиф. Служанки, разбудившие Рейли своими воплями, наверняка уже разнесли весть по дому. А оттуда слух пройдет по всей деревне и доберется до отца девушки — самого викария.
Рейли вспомнил добрейшего Джона Троубриджа и чуть не застонал. Получается, он теряет либо его уважение и дружбу, либо свою свободу. Он понял неотвратимость своего шага.
— Полагаю, я должен выполнить свой долг. — Он повернулся к Джейн и, поклонившись, сказал: — Мисс Троубридж, окажите честь стать моей женой.
Обычно спокойная и рассудительная Джейн пришла в ужас от предложения Рейли и долго не могла успокоиться.
— Как ты можешь настаивать, чтобы я вышла за него замуж? — возмущалась она, но Шарлотта лишь посмотрела на нее с сочувствием и ничего не ответила.
Сама виновата. Надо было вернуться домой, пускай там шумно и постель узкая и жесткая. Вообще-то Джейн относилась к роскоши, в которой жила ее сестра, с некоторым презрением, но вчера не могла устоять против огромной постели и мягкой перины. И вот теперь расплачивается за свою слабость.
Утопая в мягких подушках, она погрузилась в сладкий сон. Не надо ни разнимать поссорившихся Джеймса и Томаса, ни успокаивать маленькую Дженни, ни думать о том, что может натворить Кит. Было только непривычное ощущение покоя да убаюкивающее шуршание дождя за окном.
Она не замечала, что кто-то лежит рядом, до тех пор, пока ее не разбудили крики. Кровать была такой широкой, что на ней без труда могло бы уместиться и полдюжины гостей, и никто никому бы не помешал.
— Я допустила оплошность. Но ничего… не произошло, — пробормотала она.
— Я знаю, дорогая, но, боюсь, это не главное, — возразила Шарлотта. — Поверь мне, в обществе имеет значение только внешнее приличие. У замужней женщины может быть сколько угодно увлечений, лишь бы она вела себя осторожно. А вот девушка не может себе позволить даже намека на непристойность.
