Иван и Петр представили себе, как их поставят к стенке, закрыв глаза белой повязкой, и расстреляют, три сотни пуль прошьют их грудные клетки.
После часа запугиваний Иван и Петр так и не «вызвались» признавать свою вину. Когда появился директор школы (по совместительству заядлый пчеловод), то учительница подбежала к скамейке, где сидели друзья, и вытащила из выдвижных ящиков гору цветных флажков. Иван и Петр попытались сказать, что собрали флажки, чтобы восславить тот самый коммунизм, в заговоре против которого их обвинили, но в горле пересохло, и они могли только пищать что-то невразумительное.
– Вот они, мерзавцы! – заорала учительница, брызгая слюной. – И нечего тут дрожать, жалкие трусы! Да я даже пальцем не дотронусь до таких уродов, как вы?! Господи прости… И… Ой… – Она осеклась, поскольку сбилась с выбранного жаргона.
Царапая ручкой по бумаге, учительница написала записки родителям с просьбой перевоспитать своих детей. Она хотела, чтобы родители поставили свои подписи, а если Иван и Петр не принесут подписанные записки в течение двух часов (учительница великодушно оставила время на порку), то их исключат из школы. Иван подделывал подписи многих родителей, когда кто-то из одноклассников хотел устроить себе выходной, но сейчас такая мысль не пришла ему в голову.
Дома мать Ивана только что закончила печь медовое печенье, и ее пальцы были настолько липкими, что, ознакомившись с запиской, она не могла отцепить листок от рук. Затем она открыла Библию и прочла о необходимости отдавать кесарю кесарево – имея в виду, что нужно уважать назначенных Господом правителей (Тито, атеистическую компартию, флаг) – и не жалеть розги для спины сына своего.
Мать достала прут из буфета. Во времена Мировой войны ей довелось пережить голод и страх, и она боялась полицейского государства, не хотела быть слишком близко к нему, но при этом и отдаляться тоже не хотела. По мнению матери, главная добродетель – быть как можно более незаметным. Очевидно, что Иван нарушил эту заповедь и привлек к себе слишком много внимания, которое в данный момент на него обрушилось. Иван попытался убежать из комнаты, но споткнулся о мусорное ведро, откуда вывалилась голова гуся, купленного в честь праздника. Мать высекла Ивана. Ему казалось, что у него сломаны рука и пара ребер. Так бы оно и было, если бы прут не сломался раньше. Оторвавшийся конец пролетел через всю комнату и отскочил от пола. Иван не плакал. Из гордости. В его горле комком, словно кровавая слизь, скапливалась ненависть к любой власти, хоть к материнской, хоть к отцовской. Но ему пришлось тащиться обратно в школу, поскольку, несмотря на отвращение, Иван боялся того, что может случиться, если он туда не пойдет.
