Поскольку в бедном социалистическом обществе никто, кроме коммунистического правительства, не мог позволить себе памятников, то Марко не мог зарабатывать себе на жизнь, будучи скульптором. Тогда он начал изготавливать надгробия, специализируясь на надгробных памятниках для почивших в бозе членов партии, поскольку насчет мертвых коммунистов ничего против не имел.
По совместительству Ковачевич преподавал Ивану и его одноклассникам рисование. Марко был высоким, широким в кости, с роденовским крупным крючковатым носом и кустистыми серповидными бровями, как у Брежнева. Он несколько раз в год подстригал свои волосы стального цвета, оставляя всего сантиметр, и тогда они напоминали иголки дикобраза. Волосы быстро отрастали, не слушались, торчали во все стороны вихрами. Но даже когда шевелюра была длинной, уши со своей собственной растительностью бросались в глаза.
Войдя в класс – комнату с грязным мраморным полом, толстыми стенами, высоким потолком и канделябрами, – Ковачевич с ходу прокричал задание: нарисовать дерево, ветви которого стучатся в окно на ветру. А те, кто не справится, должны будут написать печатными буквами «здесь упокоился в мире…» Самые лучшие надписи Марко использует для своих надгробий.
Затем он поставил в ряд четыре стула, снял ботинки, положил один под голову, и вскоре в классе раздался его оглушительный храп, после чего дети сбежали с урока в парк, где лазали по деревьям и копали землю прутиком в поисках мелких монеток, римских, византийских, турецких, габсбургских, венгерских, хорватских и югославских. Проснувшись через полчаса, Марко крикнул из окна, чтобы ученики вернулись в класс.
Перед концом двухчасового занятия он пошел между рядами парт, глядя на рисунки. Иван сгорбился.
– Это что? – спросил его Марко.
– Дерево, – с гордостью ответил Иван. Он тщательно прорисовал все детали.
– Не вижу дерева. Настоящее дерево живет, у него есть душа. А твое – просто набор черточек.
Марко взял карандаш и нарисовал линию под деревом. Кончик грифеля сломался и отлетел в сторону, ударившись об оконное стекло. Марко невозмутимо продолжил рисовать, пока не получилось настоящее дерево. Разумеется, в итоге вышло крепкое дерево, ничем не сдерживаемое, готовое противостоять завывающей буре.
– Видишь, ты должен показать суть дерева. Это тебе не салон красоты. Сначала ты нарисовал дерево, а все, что делал после – накладывал на него слой помады, подкрашивал реснички, – лишнее. Но пусть уж стоит, ради всего святого!
