Снова улица… Но, как и следовало ожидать, я вскоре был задержан. Опять суд — и детская колония.
Привезли меня в Белгород. Вот она, колония. Хочешь исправиться, жить по-человечески — учись и работай. Есть все условия. Но я опять поддался дурному влиянию. Тут было несколько «отпетых» колонистов, которые ни за что не хотели ни учиться, ни работать. Они-то и старались всякими угрозами взять под свою «опеку» новеньких. Мне не раз угрожали за сочувствие активистам. И я сдался.
Отбыл срок и с тридцатью рублями в кармане завернул в Воронеж, что стоял ближе всего на пути. Здесь застала меня тревожная весть: фашисты напали на нашу страну. Началась мобилизация. Я видел не раз, как эшелоны уходили на фронт. А я опять толкался на вокзале. Потом снова попытка украсть деньги. Милиция. Опять, суд и опять колония…
Яхнов на минуту прикрыл рукой веки, медленно, как бы в раздумье, провел по лицу и, взглянув первый раз прямо в глаза прокурору, признался:
— Тяжело вспоминать эти бесцельно прожитые годы! С завязанными глазами вступил я в эту грязную жизнь. Отказать никому ни в чем не мог. Характер оказался мягкий, слабый…
Прокурор понимающе кивнул.
* * *
На некоторое время в кабинете воцарилась тишина, Яхнов молчал, задумавшись. Прокурор тихонько попыхивал папиросой и ждал. Он не торопил Яхнова, не задавал ему никаких вопросов. Только поглядывал сочувственно, рисуя елочки на листке бумаги.
Молчание затягивалось. Яхнов, казалось, не хотел рассказывать дальше. Но прокурор ждал. Он знал, что Владимир не может теперь не высказаться до конца. Когда человек решится вот так раскрыть свою душу, он хочет рассказать все — скорее сбросить годами давивший его груз преступлений.
И Яхнов заговорил снова.
— Летом тысяча девятьсот сорок четвертого передо мной опять распахнулись ворота лагеря. Отбыв срок наказания, я был освобожден. Свобода! Как это хорошо? В глубине души у меня еще теплился огонек надежды, что я буду работать. Но работать я не привык — в моей среде презирали тех, кто трудится.
Растратив выданные на дорогу деньги и не доехав до Ростовской области, куда был выписан билет, я сошел с поезда в Куйбышеве.
Зашел в Куйбышевскую милицию, просто так: «Интересно, что скажут».
— Хочу прописаться… и работать, — заявил я начальнику.
— Хотите, по вербовке мы вас направим в Сибирь, на стройку?
— Нет, спасибо. Там я уже был.
— Тогда вот вам подписка о выезде, — и он протянул мне заполненный бланк…
Одним словом, на все размышления мне дали двадцать четыре часа: куда хочешь, туда и поезжай.
