“Не знаю, что-то не спится”, — сказал он.
“Да, не спится”, — согласился Фабиан.
“Может, пошлифуем еще немного декларацию?” — предложил шеф.
“Давайте пошлифуем”, — не имел ничего против Фабиан.
И они принялись шлифовать.
В какой-то момент они все же задремали, потому что их разбудил телефонный звонок. Портье предупреждал, что девочкам пора покинуть отель.
За окном начало светать.
При расставании Рудольфо спросил у портье:
“Вы знаете что-нибудь об Эстонии?”
“Эстония... Эстония... — Портье потер висок. — У меня работала девушка с таким именем, — сказал он затем. — Хорошая была девчонка. Во такая! У нее был успех. Задница как у кобылы”, — прищелкнул языком портье.
Прощай, “Миссия”
Их было пятеро, и им пришлось взять два такси. В одно сели Рудольфо, Фабиан и Орвел.
“Вы знаете, где находится Эстония?” — спросил шеф у водителя. Тот ответил по-испански, что не понимает. Тогда Рудольфо заговорил с ним на испанском.
Мимо промелькнул знак: “До Трафальгарского аэропорта 1 километр”.
“Теперь конец нашим мытарствам”, — вздохнул облегченно Фабиан.
И тут же спохватился — он надел чистые трусы. Те, в которых была зашита заначка, остались в чемодане, но он не помнил, в каком, чтобы их найти, потребовалось бы четверть часа. Но затем ему вспомнилось, что Рудольфо предлагал Орвелу десять долларов на публичный дом. “Пусть заплатит”, — подумал он равнодушно.
Когда они прибыли на место, Фабиан с Орвелом принялись выгружать чемоданы. Шеф остался в машине. Его беседе с таксистом, казалось, не будет конца.
Фабиан снова встревожился. До вылета самолета оставалось двадцать минут.
Затем Рудольфо и таксист долго пожимали друг другу руки и шеф дал ему на прощание свою визитную карточку. Потом он сделал движение, будто ищет деньги. Но таксист махнул рукой и сказал “maZana”, Рудольфо вылез из машины.
“О чем вы с ним так долго говорили?” — спросил Андерсон.
“Я ему объяснял, что значит на эстонском языке „болван“”, — невозмутимо ответил шеф.
“Я и не знал, что вы и по-испански говорите!” — восхитился Орвел.
“Да, я был в Испании во время гражданской войны”, — ответил Рудольфо как бы между прочим.
Орвел онемел. Затем покачал головой.
“Это невозможно. Годы не сходятся. Мы знаем, что вы от нас в свое время многое скрывали, мы знаем также, что у вас за плечами немало годков, но таким старым вы не можете быть, не стоит нас настолько недооценивать, господин Рудольфо, это оскорбительно для бывалого разведчика”.
“Я и не утверждаю, что я стрелял на этой войне, — ответил Рудольфо. — Но моя мачеха, то есть вторая жена моего отца, была дочерью начальника кассы ордена Святого Иакова. Мы часто попадали в круговорот войны. Эта доблестная женщина умерла всего шесть лет назад в Санкт-Петербурге. Она была из тех, кого русские после гражданской войны в Испании позвали
в Москву, наобещав золотые горы, а на самом деле превратили их жизнь
в ад. Обратно их, разумеется, не пустили. Они здесь были, по существу, пленниками. Даже после Сибири”.
