— Я хочу, чтобы все прошло традиционно и по правилам, — сказала Элен, начиная разговор о свадьбе.
— Ты хочешь нагнать полторы сотни гостей? Хочешь готовиться восемь месяцев подряд? Ты это называешь традиционным?
— Думаю, время томления можно сократить. — Элен улыбнулась. — Это в нашей с тобой власти, дорогой.
Она засмеялась, и синий шелк заколебался — сегодня Элен надела вечерний брючный костюм, который окутывал ее, словно предгрозовое облако Вандомскую колонну.
— Я тоже. Как и гостей. Сократил бы.
— Втрое, — смеясь, предположила Элен.
— Еще решительнее.
— Как всякий скульптор, — она усмехнулась, — ты любишь все отсекать и сокращать.
— Да, я сократил бы… до двух человек.
Она захохотала и подняла бокал, приветствуя слова Роже.
— Поняла. Чтобы только ты и я.
— Вот именно.
— Не удастся, милый мой. — Элен решительно поставила бокал на стол, вино заколебалось, но не выплеснулось. — Нас не поймут.
— Ну и черт с ними.
— Ты понимаешь, как тебе повезло в жизни? — спросила она серьезно.
— В чем же?
— Тебе не надо уметь пользоваться людьми.
Он молчал, стараясь понять смысл фразы. Элен никогда не говорила глупостей, и этим ему нравилась.
— Тебе надо уметь пользоваться неживой природой. Мрамором. А я должна была научиться пользоваться людьми.
Он кивнул, соглашаясь.
— Да, я оживляю неживую натуру. — Роже вдруг засмеялся. — А ты живую натуру ради собственного успеха стремишься перевести в неживую.
— Не так жестоко, конечно, — Элен поправила на груди сапфировый кулон в форме виноградины, — но мне приходится, расчищая себе путь, иметь дело с живой… натурой. Да, да, да. Чтобы освободить место себе, допустим, на рынке вин.
Роже молчал, изучая спокойное лицо Элен.
— Я хочу свадьбу в начале зимы, — сказала она, снова поднимая бокал, в котором искрилось красное вино. — Да, кстати, как тебе оно? Чилийское, между прочим.
— Отменный вкус, — одобрительно отозвался Роже. — Не спускаешь глаз с конкурентов?
— Ни-ко-гда. — Элен в такт слогам качала коротко стриженной и крашенной в соломенный цвет головой. — Вино восемьдесят седьмого года, один из лучших годов.
— Неужели они могут обойти французские вина?
— Нельзя допустить. Но могу сказать — у чилийского виноделия большие возможности. Оно не знало никогда филлоксеры.
— Это что за зверь?
— Крохотное насекомое. Оно опустошило европейские виноградники в середине позапрошлого века. Чили оно не покусало, — Элен усмехнулась, — слишком далеко. Кстати, им помогло и то, что многие сорта винограда попали в Чили еще до нашествия филлоксеры. Более того, даже ЮНЕСКО взяло под защиту Чили, объявив его единственным в мире заповедником чистой виноградной лозы.
