Нас они все еще пытались запугивать. Бросали листовки, в которых говорилось, что их рубеж обороны в Сталинграде — это, как сейчас помню, «шахматная доска смерти», через которую никому не перебраться. Что будто бы и мы тоже находимся в окружении и нам в самый раз пора сдаваться. И для пущей убедительности картинка: мы находимся в кольце, из которого только один выход — на запад, где почему-то восходит солнце. Видимо, много листовок было заготовлено впрок и немцам жалко было их просто так выбрасывать.
Прогрызать немецкую оборону в Сталинграде действительно было нелегко. Противник занимал укрепленные, нами же подготовленные рубежи и сдаваться не собирался. Одна за другой следовали атаки и все почти безрезультатно. В одном месте, мне рассказали, какие-то подразделения в открытую пошли в наступление издалека. Когда же приблизились к противнику, оказалось, что там проходит траншея, в которой уже сидят наши. Сюда был скрытый доступ со стороны. Хорошо еще, что немцы экономили боеприпасы и не очень стреляли.
На выручку осажденных двинулась мощная танковая группировка генерала Манштейна. Мы как раз находились на ее пути. Уже стали доноситься с юга звуки приближающегося боя. Собирались прорываться навстречу им и окруженные немцы. Нам грозило очутиться между двух огней. Стали готовиться к круговой обороне. Еще неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не 2-я гвардейская армия, брошенная, как известно, вопреки первоначальному плану, против Манштейна. Она помогла остановить немцев и заставила их отступить. По существу это и был поворотный момент в войне для нас.
Сталинград был переломным этапом, но еще, так сказать, в территориальном смысле. Мы перестали отступать и начали теснить противника. Но утверждать, что стали воевать лучше немцев, на мой взгляд, было нельзя. Все еще часто случались неудачи и притом серьезные. С трудом и не сразу доводилось преодолевать подготовленную немецкую оборону. Наши успехи все еще давались ценой больших потерь. Многие атаки захлебывались. Четвертый мех-корпус, который входил в нашу же 51-ю армию, зимой 43-го, вырвавшись вперед, с хода преодолел Миус и оказался в окружении. Мало кому удалось выбраться. Попал в плен и бывший командир нашего полка В.Чиликин, назначенный недавно командующим артиллерией этого корпуса. Он снискал в полку всеобщее уважение. В нашей полковой песне мы именовались тогда не иначе, как чиликинцы-гвардейцы. Летом 43-го были две неудачные попытки наступать на том же Миусе. И лишь с третьего раза, когда после разгрома немцев на Курской дуге над их донецкой группировкой нависла угроза с севера, удалось прорваться и нам.
