— Моя невеста очень щедрая и добрая, — заметил он, — она любит делать подарки друзьям. Покажете мне цепочку?
Девочка колебалась, не зная, как поступить. Она не сводила глаз со своих раскачивающихся юбок, и выглядела отстраненной, как готовящийся к левитации йог. Ее ужимки окончательно вывели Виктора из себя.
— Все это очень серьезно, мадемуазель. Невеста и мне подарила медальон, так что, если наши медальоны похожи, все будет ясно.
Она вытащила из-под рубахи цепочку, Виктор увидел… нет, не единорога, а всего лишь доллар, и возликовал: очень скоро он поймет, что связывает Луизу Фонтан, загадочную американку и вдову Герен.
— Где сейчас мадемуазель Софи? — спросил он дрогнувшим голосом.
— Сегодня рано утром мсье Брикар запряг свою тележку и погрузил все ее вещи, только один чемодан остался в подвале.
— И куда он их повез?
— В гостиницу у вокзала.
— У Восточного вокзала?
— Да. Я слышала название то ли города, то ли страны, когда мадам Герен говорила с мсье Сильвеном.
— С Сильвеном? Кто такой Сильвен?
— Ну как же, миллионер!
— Кто миллионер?
— Да говорю же — мсье Брикар. Я его боюсь, он все время ругается, кричит: «Пошла вон, прилипала!», а когда никто не видит, зажимает меня у туалетной и щиплется. Один раз позвал на танцы в Тиволи-Воксхол,[47] да я не пошла — там бывают плохие женщины. Больше он мне горячих булочек не приносит.
— Вы знаете, как называется гостиница?
— Одно вам скажу: как только мсье Брикар заявился, мамзель Софи прыгнула в фиакр и уехала. Мадам Герен его чмокнула, а он ее по спине похлопал и сказал, что потолстела. Потом они перетаскали чемоданы в тележку, вот тогда-то она и сказала название, да я не разобрала… Ну ладно, пойду работать, не то хозяйка задаст мне трепку!
И она скрылась за дверью.
Виктор шел по направлению к улице Ланкри и напряженно размышлял. Потом вдруг остановился у плавильни Барбедьен и, не обращая внимания на окружающих, записал в блокнот рассказ служанки.
Миновав бульвар Мажента, он свернул на бульвар Страсбур, вдоль которого стояли пестрые торговые палатки и дешевые пивнушки. Остановился напротив улицы Страсбур,[48] пропуская омнибусы, фиакры и велосипедистов. Ругань извозчиков, скрип колес, свистки и кваканье клаксонов оглушили его. Прямо перед ним, в глубине полукруглого, обнесенного решетками двора, высился треугольный фронтон Восточного вокзала. Здание напоминало одновременно тюрьму и суд. Циферблат часов с аллегорическими фигурами, символизирующими Сену и Рейн, усиливал это сходство.
