Берил не обращала внимания на шумное движение, прохожих на тротуаре. Здесь и сейчас были только они двое – и то, как буквально изнемогали от обжигающей страсти их тела, их губы. Берил думала о том, что они весь день боролись с этим искушением. И весь день она понимала, что это бесполезно. Она знала, что все придет именно к этому – поцелую на парижской улице, – и теперь была совершенно потеряна. Ричард мягко оторвался от ее губ и взглянул ей в глаза.
– Вот почему ты должна уехать из Парижа, – с нежностью произнес он.
– Потому что ты всем командуешь?
– Нет. Потому что в этом есть смысл.
Берил отстранилась, отчаянно пытаясь отойти от Ричарда на почтительное расстояние, чтобы наконец-то обрести способность контролировать – хоть как-нибудь – свои эмоции.
– Возможно, для тебя это и имеет смысл, – тихо сказала она, – но не для меня.
И, повернувшись, она села в его машину.
Ричард скользнул следом и захлопнул за собой дверцу. Теперь они вместе сидели в тишине, и Берил физически чувствовала, как разочарование столь желанного для нее мужчины наполнило весь салон.
– Что я должен сказать, чтобы заставить тебя передумать? – спросил Ричард.
– Передумать? – Берил взглянула на него и с трудом изобразила улыбку, которая вышла напряженной, упрямой. – Нет ничего, что могло бы заставить меня изменить свое решение.
* * *
– Ситуация довольно скользкая, – сказал Реджи Вэйн. – Если бы обвинения не были столь серьезными – кража, например, или даже изнасилование, – посольство могло бы чем-нибудь помочь. Но убийство? Подобные дела находятся вне дипломатического вмешательства.
Они беседовали в личном кабинете Реджи – это была типично мужская, обшитая темными панелями комната, живо напомнившая Берил кабинет дяди Хью в Четвинде. Книжные полки были заставлены творениями английских классиков, на стенах висели картины с охотничьими сюжетами – лисы, гончие, джентльмены верхом на лошадях. Камин из камня, как упомянул Реджи, был точной копией очага в доме его детства, что в Корнуолле. Даже запах табака для трубки, которую курил Реджи, напоминал Берил о доме. Как успокаивало осознание того, что здесь, в предместьях Парижа, существовал знакомый мир, будто перенесенный сюда прямо из Англии!
– Но посол, несомненно, может что-нибудь предпринять? – спросила Берил. – Мы ведь говорим о Джордане, а не о каком-нибудь футбольном хулигане. Кроме того, он невиновен.
– Разумеется, он невиновен, – поспешил согласиться Реджи. – Поверь мне, если бы я хоть что-нибудь мог сделать, наш Джордан больше ни секунды не оставался бы в этой камере.
