– Я всегда думала, что ты святая, раз позволяешь этой стерве приближаться к своей двери! – раздосадованно бросила Хелена. – Если бы я была на твоем месте…
– В любой ситуации нужно сохранять мир, – только и ответила Мари.
Они все, вчетвером, пытались продолжить беседу, но разговор явно не клеился. Во время мрачного обсуждения взрыва и его последствий в виде разрушенной мебели, утраченных произведений искусства и пострадавших семейных реликвий не покидало ощущение какой-то недосказанности. Все эти утраты казались не такими страшными по сравнению с более серьезной потерей. Достаточно было взглянуть в глаза Мари Сен-Пьер, чтобы осознать: эта женщина переживала прежде всего из-за своей разрушенной жизни.
Мари не воспрянула духом, даже когда в палату вошел ее муж Филипп. Скорее наоборот: показалось, что она отклонилась от поцелуя супруга. Вместо нежного приветствия она отвернулась и посмотрела на дверь, которая снова распахнулась. На этот раз в палате оказался Клод Домье. Заметив Берил, он в изумлении замер на месте.
– Так вы здесь?
– Мы с нетерпением вас ждали, – отозвалась Берил.
Домье бросил всполошенный взгляд на Ричарда, потом снова посмотрел на Берил:
– Я пытался найти вас обоих.
– Что случилось? – всполошился Ричард.
– Это вопрос… деликатный. – Домье жестом пригласил их следовать за ним. – Будет лучше обсудить это с глазу на глаз.
Ричард и Берил вышли за ним в коридор, миновали пост дежурной сестры. В тихом уголке Домье остановился и обернулся к Вулфу:
– Мне только что звонили из полиции. Колетт нашли застреленной в своем автомобиле. Около Вандомской площади.
– Колетт? – в ужасе переспросила Берил. – Та девушка-агент, которая присматривала за Джорданом?
Домье мрачно кивнул.
– О боже, – одними губами прошептала Берил, – Джорди…
– Он в безопасности, – поспешил заверить Домье. – Уверяю вас, его жизни ничего не угрожает.
– Но если убили ее, могли убить и…
– Он взят под стражу, – пояснил Домье. Его взгляд, полный сочувствия, сосредоточился на потрясенном лице Берил. – Задержан по подозрению в убийстве.
* * *
После того как все посетители наконец-то покинули больничную палату, у кровати Мари осталась только верная Хелена. Некоторое время они почти не обменивались репликами – в конце концов, хорошие друзья могут и помолчать, не испытывая чувства неловкости. Но вскоре Хелена не выдержала: держать в себе накопившееся возмущение было просто невозможно.
– Это невыносимо! – воскликнула она. – И как ты можешь все это терпеть, Мари?
