Бернард свернул на бульвар Байе, выехал на улицу Мира и припарковался перед домом номер 66. С недоверием смерив взглядом здание, он заметил три этажа осыпающейся штукатурки и провисшие балконы. Неужели жена и в самом деле ждет его здесь, в этих развалинах? Тэвисток захлопнул дверцу «мерседеса», подумав о том, что еще очень повезет, если по возвращении он обнаружит автомобиль на месте. Наконец, с большой неохотой, Бернард вошел в дом.
В этом ветхом здании обитали люди, по крайней мере, так говорили явные признаки: на лестничной клетке валялись детские игрушки, из какой-то квартиры доносились звуки радио. Тэвисток поднялся по лестнице. Запахи жареного лука и сигаретного дыма, казалось, давно пропитали здешний воздух. Квартиры под номерами 3 и 4 располагались на втором этаже, и он проследовал по узкой лестнице наверх, к последнему этажу. Жилище под номером 5 представляло собой мансарду, его низенькая дверца была втиснута у самой крыши.
Бернард постучал. Ответа не последовало.
– Мэдлин? – позвал он. – Ты действительно здесь, это не розыгрыш?
Никто по-прежнему не откликался.
Бернард толкнул дверь – она была незаперта. Войдя внутрь, он оказался в маленькой квартирке под крышей. Жалюзи закрывали окна, отбрасывая полоски тени и света поперек комнаты. У одной из стен стояла большая кровать из меди, смятые простыни все еще хранили следы недавних обитателей постели. На прикроватном столике виднелись два стакана, пустая бутылка из-под шампанского и разнообразные приспособления, которые можно было деликатно именовать «помощниками супружества». Вся комната пропахла спиртным, потом пылкой страсти и возбужденных тел.
Озадаченный взгляд Бернарда постепенно переместился к ножке кровати, остановился на женских туфельках с высокими каблуками, брошенных на полу. Нахмурившись, он подошел ближе и увидел, что обувь лежит в блестящей лужице крови. Обогнув кровать, Тэвисток застыл, не веря собственным глазам.
Его жена лежала на полу, черные как смоль волосы Мэдлин разметались, словно крылья ворона. Ее глаза были открыты. Три струйки крови стекали вниз, оставляя следы на белой блузке.
Бернард бросился на колени рядом с женой.
– Нет! – вскричал он. – Нет!!!
Коснувшись лица любимой женщины, он ощутил теплоту, которую все еще хранила ее щека. Прижавшись ухом к окровавленной груди, Тэвисток не услышал ни малейших признаков сердцебиения, дыхания. С его уст сорвались рыдания, горестный, скорбный крик неверия:
