— Ручаюсь, ты спешишь к чужаку, которого вы, дети, так любите, — сказал Фактор, откусывая от яблока облюбованный ранее здоровенный кусок. Он некоторое время довольно жевал, но, не дождавшись моего ответа, промолвил: — Ну, иди пока. Недолго он тут пробудет.
В тот момент, несмотря на недавний допрос, я еще не сознавал связь между визитом Инквизитора и мавром, а потому последние слова поставили меня в тупик. Никто никуда не уходил из aldea, тем более мавр. Фактор объезжал окрестности; очень редко у моего отца появлялись излишки, и он спускался в долину; мы все бродили по горам по необходимости или желанию; однако никто никуда не уходил навсегда. Правда, я понял, что происходящее, возможно, каким-то образом касается меня. Как часто говорил мавр, змея на тропинке полезна; она напоминает нам о поджидающих вокруг опасностях.
Когда я спросил Фактора, что означает его замечание, он впервые пристально на меня посмотрел. В его взгляде была ужасающая горячность.
— Он колдун. И будет за это сожжен.
— Нет, он не колдун!
— Колдун, — сказал Фактор и, отбросив огрызок, снова принялся ласкать своего барашка. В человеке, абсолютно лишенном чувствительности, эта нежность к барашку казалась особенно извращенной. Странствуя по горам и равнинам, где времена года спешат или задерживаются в зависимости от высоты, Фактор неизбежно попадал на время ягнения и непременно забирал одного ягненка себе. Затем значительную часть года Фактор путешествовал с барашком, заботился о нем с преувеличенной нежностью, как снисходительный отец о ребенке. Он не отпускал его от себя; кормил из тыквенной бутыли с кожаной соской, сделанной специально для этой цели; гладил и шептал нежности до тех пор, пока ягненок совершенно не переставал его бояться. Затем, когда ягненок взрослел и головка, прежде нежная и милая, становилась костистой и безобразной, Фактор убивал его, перерезал глотку собственными руками. Съев барашка, он направлялся в горы к другой хижине для окота, выбирал другого барашка, которого, в свой черед, любил до самой смерти.
Держа барашка перед своим лицом и глядя в его нежные глаза, Фактор повторил:
— Колдун. Он колдун. Он убивал детей. Он пожирает детей. Как евреи. Вот почему здесь Инквизитор. Чтобы с ним разобраться. — Прижав головку барашка к своему горлу под подбородком, он взглянул на меня: — Почему ты так встревожился? Подойди-ка, мальчик. Это тебя совершенно не касается. Ты же добрый христианин, не так ли?
