«Как глупо», – думаю я, – «как беспечно с нашей стороны».
– Я должна была это предусмотреть, – говорит Кэт, будто читая мои мысли. – Но это уже неважно. Ты должна быть готова к тому, что нас ждет.
«К чему?» – думаю я. – «К смерти?»
– Они будут тебя пытать, чтобы добыть информацию. Они будут... – Я слышу, как Катарина срывается, всхлипывая, но тут же берет себя в руки и продолжает: – Они применят невообразимые пытки. Но ты должна их вынести.
– Я смогу, – отвечаю я так твердо, как только могу.
– Они станут использовать меня, чтобы сломать тебя. Не поддавайся… неважно что...
Моё сердце холодеет. Моги убьют Кэт у меня на глазах, если им покажется, что от этого я заговорю.
– Шестая, обещай мне. Пожалуйста... Они не должны узнать твой номер. Мы не можем дать им власти над другими и над тобой больше, чем у них уже есть. Чем меньше они знают про заклинание, тем лучше. Обещай мне. Ты должна.
Представляя грядущий ужас, я не могу. Всё, чего хочет Кэт, это услышать моё обещание. Но я просто не в силах ей его дать.
ГЛАВА 13
В своей камере я сижу уже три дня. Здесь у меня нет ничего, кроме ведра с водой, ещё одного ведра вместо туалета, и пустой железный поднос от вчерашней кормёжки.
На подносе не осталось ни одной крошки – я вылизала его дочиста ещё вчера. Когда три дня назад я очнулась взаперти в этой камере, то собиралась устроить моим тюремщикам голодную забастовку и выкидывать еду и воду до тех пор, пока они не позволят мне повидаться с моей Катариной. Но за два следующих дня я никакой еды или воды так и не дождалась. Я было подумала, что обо мне забыли. Поэтому к тому времени, когда, наконец, принесли поесть, меня одолела такая безнадега, что изначальный план был позабыт, и я с жадностью накинулась на баланду, которую швырнули мне на подносе через узкую щель под дверью камеры.
Но как ни странно, на самом деле, я ни капельки не голодала. Я была подавлена морально, а вот от голода слабости не испытывала. Все эти дни во мраке камеры кулон слабо пульсировал у меня на груди, и я начала подозревать, что заклинание защищает меня и от голода, и от обезвоживания. Но хотя голод и жажда не приходили, никогда в жизни я не лишалась пищи и воды так надолго. Это привело меня к какому-то временному помешательству. Телу еда и вода не требовались, а вот разум в них нуждался.
Стены представляют собой грубый неотесанный камень. Камера больше походит на вытесанную в скале пещеру, чем камеру в тюрьме. Похоже, ее вырезали прямо в породе, а не построили. Это наводит меня на мысль, что мы в каком-то природном сооружении: в пещере или внутри горы.
