Дэвид знал, что видит сон, и мог свободно им управлять.
В правом углу на стекле он заметил отражение человека, спускавшегося с холма. Впереди, перепрыгивая через рытвины, бежала собака. Они были далеко, но это не помешало Дэвиду рассмотреть человека. Крупный нос, высокий лоб, мужественное лицо с хитрым, как у лисы, выражением. Чем-то он напоминал цыгана. Ветер, шевелил его волнистые, как у девушки, волосы.
Крошечное отражение в частичке стекла четко вырисовывалось на голубом фоне. Дэвид смотрел, как мужчина спускается с холма, и радовался его возвращению. Отражение все приближалось, росло. Человек прижался к стеклу и подбородком почти уперся в макушку Дэвида. Он стоял за спиной мальчика, и каждый видел в глазах другого отражение собственных глаз, но повернуться лицом друг к другу они почему-то не могли. Дэвид что-то говорил, но голоса своего не слышал. Если бы человек повернулся к нему лицом или повернул лицом к себе Дэвида, все было бы по-другому. Дэвид приказывал себе замолчать, но его собственное отражение продолжало говорить о том, что с ним стряслось. Почему он здесь очутился и как ему страшно. Он рассказал о своем таланте, о том, чего от него хотят похитившие его люди.
Человек тщетно пытался его понять, и Дэвид это видел, но продолжал говорить, напрягая мышцы груди и живота; его горло опухло от застрявшего в нем крика. Дэвид уже был на грани истерики, так угнетало его это состояние, и даже не заметил, что человек исчез. В следующий момент Дэвид увидел, как тот вошел в кухню. Собака обнюхала миску, видимо, была голодна. Все это отчетливо запечатлелось в сознании Дэвида, но силы его иссякали. В это время к нему кто-то подошел сзади, и в окне появилось отражение Тома. Он улыбнулся, словно фокусник, проделавший свой лучший трюк. Он прикрыл глаза Дэвида, будто играя с ним в «Угадай, кто это». Потом его руки скользнули вниз и остановились на шее, а пальцы водили по горлу.
Человек между тем поставил собачью миску на пол, подошел к окну и уставился на Дэвида. Их лица разделяла лишь тонкая поверхность стекла, но Дэвид знал, что человек видит только живую изгородь, холм, горизонт и небо.
Возможно, он, наконец, прогнал прочь собственный призрак.
