Кажется, они довели его до ручки, дергая за веревочку, как марионетку. Он был уязвим и открыт для них, тогда как они скрывались и делали, что хотели. Герни подумал о человеке, которого убил в Сардинии, вспомнил, как привязал его за лодыжки к ветке дерева и как его руки ударились о землю, когда ветка наклонилась, а из карманов брюк посыпалась всякая мелочь. Вспомнил женщину, которая могла дышать только ртом и каждый раз вскрикивала, когда «рено» подпрыгивал на ухабах. Отчасти его ненависть рождалась из сострадания, отчасти из страха, но не его собственного, а жертвы. Из страха той женщины, Дэвида... Больше всего его страшила беспомощность, с которой бьется пойманное в ловушку животное.
С минуту он сидел неподвижно, буквально впившись локтями в стол, потом вдруг снова стал есть. После завтрака он пошел в свой номер, лег в постель и стал ждать, машинально листая газету. Сразу после полудня ему позвонил Джордж Бакройд.
– Кое-что удалось узнать, – сказал он. – Я слонялся с вопросником среди ребят из военной разведки из Сенчури-Хаус. Вообще-то негусто. Но очень убедительно. Пожалуй, вы на ложном пути. Я проверил возможность прибытия мальчика на самолете по расписанию, кое с кем разговаривал. Мои вопросы вызвали легкое удивление. Никаких признаков тревоги или изумления, никаких угроз. Не знаю, конечно, какой получим ответ. Там некоторые все еще называют меня «сэром» и ценят осторожность. Ну, как обычно бывает...
– Говорите все, что вам удалось узнать, Джордж– Что вам сказали?
– Я попытался разными путями выудить какую-нибудь информацию относительно парнишки. Задавал вопросы: были ли секретные рейсы или, может быть, кто-то не сел в самолет в последний момент, помогаем ли мы сейчас американцам, ввозили ли кого-то в последние несколько дней? Спросил, могли ли они чего-то недосмотреть или оказывать помощь в каком-то секретном деле? Даже намекнул на похищение. Но никто ничего не знает.
– Может быть, они просто скрывают? – спросил Герни.
– Думаю, что нет. Почти уверен. Эти люди работали у меня в штате, и я достаточно хорошо их знаю, чтобы сомневаться в их искренности. Как ни удивительно, они остались мне верны... старая школа.
Возможно, их всего двое. Они заинтересовались этой историей. Но одно дело сплетни за выпивкой, а другое – активный поиск информации. Боюсь, этого не избежать.
– Насколько велик риск?
Бакройд засмеялся:
– Для вас или для меня?
– Для обоих.
– Думаю, что невелик, если это не событие, способное потрясти мир. Раз нет никакой связи, нет и опасности выболтать им лишнее. В общем, несколько пустых мест в этой головоломке я заполнил. Я имею в виду даты и географию. Вот тогда-то передо мной и вырисовались кое-какие детали. Не исключено, впрочем, что они не имеют никакого значения. – Герни ждал. – Первая нисколько не удивляет, но достоверна и могла бы всех заинтересовать. Не секрет, что некоторые партии товаров, отправляемых Паскини в эту страну, пользуются весьма сомнительной репутацией. Известно также, что их получает публичный дом на Чейни-Уок для распространения. Неясно только, знают ли об этом в акцизном управлении и отделе по борьбе с наркотиками. Так или иначе, это не может серьезно беспокоить разведслужбы на Ватерлоо. По-моему, речь идет о небольшом количестве героина, а Паскини слишком силен, чтобы его трогать, даже если он и знает о поставках. Он контролирует большую часть итальянского делового мира. Рыбные дни с наркотиками ушли в прошлое. Нет оснований верить, что он занимается дешевой переправкой подобного товара. Это все, что удалось выудить нашему римскому центру.
