Был ли Чехов в числе этих «сознательных»? Вряд ли. По воспоминаниям его родных и товарищей мы знаем, что он обходился без разрешения гимназического начальства и, переодетый в штатское, храбро покупал билет на галерку, а в антрактах вел себя бурно, делая вслух, — на весь театр, — неуважительные замечания по адресу богатых греков, восседавших в первых рядах партера.
В театр забирались гимназисты спозаранку. На галерку вела узкая деревянная лестница, на ступеньках которой уже сидела галерочная публика, терпеливо ожидавшая заветной минуты — открытия дверей. Места были ненумерованные и, чтобы захватить лучшие, приходилось дежурить часов с шести вечера. Потом вся толпа с гиком неслась наверх и, толкаясь, занимала первый ряд. На всю громадную черную яму горел только один газовый рожок.
Но с галерки получил Антоша доступ и за кулисы театра, куда ввел его гимназист Яковлев — его однокашник, сын премьера труппы Новикова — трагика Яковлева. Здесь Антоша познакомился с Н. Н. Соловцовым, которому впоследствии посвятил водевиль «Медведь».
Эти впечатления, вынесенные Чеховым от посещений таганрогского театра, запомнятся ему навсегда. В «Лебединой песне» Чехова трагик Светловидов поражается видом пустой театральной залы — несомненные воспоминания Чехова о «громадной черной яме», каковой с галерки представлялся театр. В «Чайке» фраза Шамраева об актере, который оговорился — ему нужно было сказать «мы попали в западню», а он сказал — «мы попали в запендю» — это воспоминание самого Чехова об «Ограбленной почте». Тот водевильный репертуар, который шел в Таганроге, конечно, отразился на ранних опытах Чехова-драматурга — отсюда «О чем курица пела». А драма «Безотцовщина» слагалась, несомненно, под воздействием «идейных», как говорили тогда, драм Шпажинского, Дьяченки и Чернышева.
Знакомство с труппой Новикова, в которой еще служили последние представители Несчастливцевых и Счастливцевых, дало Чехову богатейший материал для ранних его юмористических рассказов из актерской жизни. Все эти антрепренеры Галамидовы, комики Фениксовы-Дикобразовы, любовники Поджаровы и актрисы Дольские-Каучуковы, они из того пестрого театрального мирка, с которым впервые познакомился Чехов именно в Таганроге.
И не таганрогский ли театр представлялся Чехову, когда он в «Даме с собачкой» описывал провинциальный театр в вечер премьеры:
«Театр был полон. И тут, как вообще во всех губернских театрах, был туман повыше люстры, шумно беспокоилась галерка; в первом ряду перед началом представления стояли местные франты, заложив руки назад… Качался занавес. Оркестр долго настраивался».
