Боромир упивался ответным порывом любимой: от робкого касания тонких пальчиков к его шее, от жаркого бархата ее язычка, от остроты то и дело прикусывающих его губы зубов закипала кровь. Витязь боялся не устоять на ногах, потому начал плавно кружится, словно подражая бушующему внутри водовороту. Серая завеса этого мира расступалась, позволяя унестись сквозь бесконечные просторы. Переливающаяся яркими красками ладья приняла влюбленных на борт, покачивая на волнах уединения, катящего свои воды прочь от жизненных невзгод.
– Оро, – выдохнула девушка, когда воин на миг оторвался, чтоб сделать глоток воздуха. Даже в волшебной стране любви потребности тела давали о себе знать.
– Не говори ничего, Серебряночка, – попросил он, боясь разрушить очарование долгожданной сказки. Ласковые губы завладели просящим о поцелуях ртом Румер, отбирая способность сопротивляться. Ставшая реальностью мечта подняла их высоко над осенним лесом.
Пальцы девушки забрались под ворот его рубахи, оглаживая разгоряченную кожу, ощущая, как неистово колотится сердце витязя. Он отпустил ее губы.
– Жаль, что я не первый. Мне так хотелось этого, радость. Стать первым и единственным мужчиной в твоей жизни.
Румер виновато опустила взгляд, но он взял ее за подбородок.
– Я сотру Его из твоей памяти, обещаю. Вот увидишь: я буду любить тебя так, что ты и не вспомнишь о том, что было ДО меня.
В подтверждение словам жаркий поцелуй Боромира вновь опалил ее, желание быть с ним охватило девушку подобно степному урагану. Румер попыталась обвить ногами талию витязя, и он радостно помог ей. Но через миг неожиданно замер. Столкнул ее с себя.
– Нет, радость, не так и не здесь, – прохрипел он, неимоверным усилием воли заставляя себя оторваться от колдовских изгибов льнущего к нему тела Румер.
– Ага, подожди до дворца, где играют свирели! – раздался откуда-то сбоку ледяной голос.
Порыв не по-осеннему морозного ветра накрыл их, отталкивая друг от друга.
Оступившись, Румер упала и снизу вверх испуганно уставилась на возвышающегося у края поляны Кейрана, Владетеля Имладриса, Северных Гаваней и ее супруга. На раскрытой ладони эльфа поблескивал фаэливрин, недобрая усмешка таилась в уголках зведносветных глаз, а одетые в черную перчатку пальцы другой руки сжимали эфес меча.
Он приблизился с медлительной грацией, которой владели лишь Перворожденные. Солнечные лучи играли на серебряном шитье его одежды, заставляли сверкать драгоценные камни диадемы, отбрасывая блики на стянутые хвостом волосы. Безупречная красота Властелина Авари заставила замереть сердечко Румер.
