– У вас есть его адрес?
– Вы только зря потеряете, время. – Тем не менее Лаура подошла к бюро и достала оттуда записную книжку.
– Отнюдь! Негативный результат – тоже результат. – Дикон смотрел, как она переписывает адрес. – Это примерно как осмотр вашей квартиры – мне надо все почувствовать. Кто знает, что может сообщить Руперт? – Она протянула ему листок. – Представьте, что я – полицейский и верю в то же, что и вы. Допустите на минуту, что я... – Он мельком взглянул на адрес, после чего сложил листок и положил его в карман. – Руперт будет первым в моем списке лиц, с кем надо поговорить. Вы думаете, что я напрасно потрачу время, а я так не думаю – для меня не существует такого понятия. Вот вам пример. Некто, по имени Дональд Блейк, был найден мертвым у себя на кухне, где он что-то разделывал большим ножом, каким пользуются мясники. И кто-то этим ножом разделал его самого. Вся кухня была забрызгана кровью, даже потолок. – Дикон задумался, припоминая подробности убийства. – Ничего не украли, никаких следов взлома. Не было никакого видимого мотива. Мы опросили десятки свидетелей: родители, родственники, соседи – и ничего. Потом кто-то упомянул, что Дональд на днях получил письмо от тетки, с которой не виделся уже лет десять; другие члены семьи тоже давно с ней не общались.
– И вы напрасно потеряли на нее время, – предположила Лаура.
Дикон лукаво улыбнулся.
– Вы правы: мы вышли на нее совершенно случайно. А знаете, что она заявила на допросе? «Я не любила его еще в детстве».
Теперь все было по-другому, куда лучше, чем в первый раз. Тогда, у Кэйт Лоример, его возбуждала и отвлекала новизна происходящего. Теперь же предвкушение сладостного момента придавало ему большую яркость и остроту. Элейн сказала брату, что так и должно быть. Они сидели у нее, в полуподвальной комнате; Элейн свернулась клубочком в кресле, а он устроился на полу, у ее ног, чтобы в очередной раз рассказать о Кэйт. Элейн то и дело просила его вернуться назад и что-то повторить, либо задавала уточняющие вопросы: как Кэйт выглядела, когда раздевалась, не зная, что на нее смотрят; как их лица одновременно отражались в трюмо; что он почувствовал, когда лицо Кэйт ушло под воду и ее тело напряглось в его руках.
При воспоминании о Кэйт и об Элейн, которая внимала ему с нарастающим возбуждением, сидя в полутемном подвале, у него захватило дух. Когда он прошел через коридор в большую и светлую гостиную, обставленную дорогой мебелью, на его затылке и на груди зашевелились волосы, по коже поползли мурашки.
