Маленький китаец с сожалением покачал головой.
— Не хочет, — ответил он. — Говорит сильный слово, грозится выбросить за борт, если я подойти поближе.
Мы с мистером Уиллоби понимающе переглянулись.
— Ты знаешь, — сказала я, повысив голос на децибел или два, — продолжительная сухая рвота очень опасна для мужчины.
— О, очень плохо, да.
В то утро мистер Уиллоби заново выбрил переднюю часть черепа, и при его энергичных кивках лысина поблескивала.
— Она разрушает ткани желудка и раздражает пищевод.
— Разрушать и раздражать?
— Именно. Она повышает кровяное давление, вызывает перенапряжение мышц брюшной полости, может даже разорвать их и вызвать грыжу.
— Ох, целый грыжа!
— И, — продолжила я еще громче, — она может привести к тому, что яички перевьются внутри мошонки, окажутся перетянутыми и доступ крови к ним прекратится.
— Ой! — Глаза мистера Уиллоби округлились.
— Если это случается, — произнесла я самым зловещим тоном, на какой была способна, — обычно остается единственный выход. Ампутация, пока не началась гангрена.
Мистер Уиллоби произвел шипящий звук, указывавший на понимание и глубокое потрясение. Тряпичная куча, беспокойно ворочавшаяся на протяжении этого разговора, замерла.
Я посмотрела на мистера Уиллоби. Он пожал плечами. Я сложила руки и стала ждать. Спустя минуту длинная голая нога высунулась из-под кучи одеял и покрывал, а следом за ней на пол опустилась и другая.
— Черт вас побери, — послышался низкий, чрезвычайно сердитый шотландский голос — Заходите, чего уж там.
Фергюс и Марсали стояли бок о бок у кормового ограждения. Француз обнимал девушку за талию, ее светлые волосы трепетали на ветру.
Услышав приближающиеся шаги, француз оглянулся, разинул рот, крутанулся вокруг своей оси и перекрестился, вытаращив глаза.
— Ни… слова… пожалуйста, — выдавил Джейми сквозь стиснутые зубы.
Фергюс не издал ни звука, а вот Марсали, обернувшись, пронзительно взвизгнула.
— Папа! Что с тобой случилось?
Очевидный испуг и участие на ее лице удержали Джейми от грубого, язвительного ответа. Его лицо слегка расслабилось, золотые иголки, торчавшие из-за ушей, шевельнулись, как муравьиные усики.
— Все в порядке, — хрипловато проворчал он. — Это все китайские штучки: таким манером он хочет избавить меня от рвоты.
Марсали с расширенными глазами подошла к нему, осторожно протянула руку и коснулась пальцем иголок, торчащих из его запястья. Три такие же поблескивали в ноге, в нескольких дюймах над лодыжкой.
