— И кто, по-твоему, будет на них работать? — едва заметно улыбнулся король.
— Местные жители, сир! Те, кто при появлении армии степняков попрячутся в леса, а потом с радостью встретят армию освободителей…
— Выдавить ерзидов обратно в степь будет не так легко, как кажется, ваше высочество… — хмыкнул начальник Ночного двора. Видимо, сообразив, что его сюзерен пытается понять, насколько хорошо Коэлин представляет последствия будущей войны.
— Почему это? Объединенная армия трех королевств, да еще во главе с Утерсом Неустрашимым — это сила. Они будут сражаться до последнего солдата. Значит, к весне от орды степняков останется в лучшем случае половина…
— Допустим… — явно гордясь Коэлином, довольно улыбнулся король. — Но ведь, уничтожая эту самую половину, наша армия тоже понесет потери…
— А зачем с ней сражаться? — усмехнулся принц. И, чувствуя, что выиграл, картинно пожал плечами: — Как вы сказали несколько минут назад, войны выигрывают не солдаты, а те, кто ими командует. Один выстрел в спину — и новоявленный берз умрет. Если, конечно, за эту зиму сотник Гогнар не разучится пользоваться арбалетом…
…Назвать девушку, нарисованную на холсте, красивой, у меня не повернулся бы язык. Узкий лоб, тонкий нос, чуть широковатые скулы. Тонкие, почти бесцветные губы. Тяжелый раздвоенный подбородок. Кроткий и какой-то пустой взгляд. Короткая мощная шея. Выдающиеся вперед ключицы. Совсем небольшая — даже в корсете — грудь. Не особенно узкая талия. Широченные бедра, излишне мускулистые руки. И жуткое количество родинок, делающей ее кожу похожей на кожу какой-нибудь ядовитой змеи.
Единственное, что в ней могло привлечь мужской взгляд — это роскошные черные волосы, свободно ниспадающие на плечи. И красивейшее платье эпохи Варгана Рендарра. Впрочем, последнее могло быть целиком и полностью фантазией художника — отвороты ниспадающих до пола рукавов были оторочены белоснежными кружевами, которые, если мне не изменяла память, начали использоваться портными значительно позже. В частности, в самом начале правления моего деда.
Еще в глаза бросалось полное отсутствие на ней каких-либо драгоценностей: на коротких и по-мужски толстых пальцах «красавицы» не было ни одного кольца, на запястьях — браслетов, а на шее — даже самой завалящей цепочки. Не говоря уже о колье.
«Прежде, чем заказывать портрет, ее отцу стоило бы трезво оценить внешность дочери. И выделить ей хотя бы какие-нибудь драгоценности, чтобы она могла привлечь внимание возможных женихов…» — хмуро подумала я. Потом сообразила, что пялюсь на портрет непозволительно долго и повернулась к королю Вильфорду:
