Он широко улыбнулся:
— Вы вскоре можете обнаружить, что морские купания станут модным увлечением среди всех леди острова, в особенности среди молодых. Многие пожелают последовать примеру миссис Оливер Фой. А теперь могу я повторить свой вопрос, Эмма? Окажете ли вы мне честь стать моей женой?
Я ответила:
— Да, Оливер, я стану вашей женой, и это большая честь для меня.
Он протянул ко мне руки, предлагая подняться. Его губы коснулись моей щеки, а затем он крепко обнял меня за плечи и поцеловал в губы. Что-то резко вздрогнуло во мне, неожиданно и мощно. Мысли все куда-то улетучились, и осталось одно ощущение, сильное и соленое, как море? и жгучее, подобно солнцу. Я задрожала, силясь открыть глаза, стараясь избавиться от этого наваждения. Оливер Фой нежно коснулся моих щек и заглянул мне в глаза.
— Благодарю вас за согласие, Эмма, — низким голосом сказал он. — Вы сделали меня счастливым человеком.
* * *
Последующие дни прошли для меня как во сне. Будто бы я притаилась в уголке своего сознания и оттуда наблюдала, как Эмма Делани вертится в подхватившем ее вихре жизни.
Наша помолвка была объявлена в газетах «Колониал стандарт» и «Ямайка газет» — и я сразу же стала объектом интереса, и не только в графстве Обитель св. Анны, но и в трех других графствах острова, поскольку весть о женитьбе единственного оставшегося в живых представителя клана Фой, предводителя белого общества, насчитывавшего на острове менее пятнадцати тысяч человек, вызвала, как и следовало ожидать, бурю.
Нужно было приготовить приданое; составить список гостей; разослать приглашения; организовать прием поздравляющих и еще переделать сотню других мелких дел, множество деталей, которые нельзя упускать. К большому моему изумлению, тетя Мод была очень спокойна и весьма эффективно помогала во всех делах, за что я была ей искренно благодарна. У нас перебывало множество посетителей, и в общественных местах, в церкви меня все поздравляли. Большинство из них бывали искренни, но я не могла не ощущать подводных течений, порожденных завистью со стороны некоторых молодых леди и их матерей.
Меня это не удивляло: я знала, что главной целью жизни их было удачное замужество.
Несмотря на обилие работы и свалившуюся на нее ответственность, тетя Мод была в хорошем настроении — так же, впрочем, как и дядя Генри: может быть, от предчувствия, что можно, наконец, избавиться от груза забот, который они взвалили на себя двенадцать лет тому назад, когда я вошла в их дом. Я не винила их за это.
