Минутой позже дворецкий Энох открыл дверь и доложил.
— Входи, входи, Оливер, дорогой приятель, — с напускной сердечностью приветствовал гостя дядя Генри. — Я думаю, нет нужды представлять здесь кого-то. Все друг с другом знакомы, так?
— В самом деле, Генри.
Джентльмены обычно обращались друг к другу по фамилии, если только не были близкими друзьями, однако теперь, когда мое замужество было обсуждено и решено, они стали называть друг друга по именам. Я наблюдала, как Оливер приветствовал мою тетушку. Она нервничала, когда тот склонился над ее рукой. Размышляя о нем, я не смогла припомнить черт моего будущего мужа, а теперь я этому удивлялась, потому что он был отнюдь не неприметен.
Высокого роста, сильного телосложения, с вальяжными манерами, красивый мужчина по всем стандартам; у него были глубоко посаженные голубые глаза и короткий прямой нос. Его светлые волосы были немного длиннее, чем того требовала мода, а усы его были подстрижены квадратно. Одевался он со вкусом, выглядел элегантно, но держался предельно сдержанно. В этом смысле он очень отличался от своего отца, сэра Энтони, который имел необузданный и деспотичный характер.
Я сидела на длинной софе, как мне велела тетя Мод, и, когда Оливер обернулся ко мне, улыбнулась и подала ему руку:
— Добрый день, мистер Фой.
— Добрый день, Эмма. Какая вы хорошенькая!
— Благодарю вас. — Я коснулась рукой софы. — Может быть, присядете, Оливер? Сейчас подадут чай.
Несколько минут все четверо довольно скованно болтали о погоде, о прошлогоднем урожае кофе, о преимуществах хиссарского скота перед неллорским; причем разговор вели преимущественно мужчины. Сисси и Аманда подавали чай под бдительным присмотром Эноха; когда они удалились, разговор перешел на более общие темы: новая опера под названием «Ля Богем»; изобретение американца мистера Лэнгли — паровая машина, позволяющая покрывать большое расстояние; новая английская газета «Дейли мейл», имевшая большой успех; последний роман мистера Томаса Гарди «Темный жид», который Оливер Фой недавно прочел. Тетя Мод не читала беллетристики, кроме как в женских журналах, а дядя Генри не читал ее вообще; но я была страстной читательницей и регулярно каждые две недели совершала путешествие в Кингстон, чтобы взять в библиотеке книги. Библиотечный фонд имел более десяти тысяч названий, в том числе тысячу — художественной прозы.
Я читала роман Гарди, и была благодарна возможности поговорить с Оливером Фойем о книге, известной нам обоим. Прошло минут тридцать, и тетя позвонила в колокольчик, чтобы Аманда и Сисси убрали чашки и тарелки. Как только это было сделано, дядя Генри поднялся и сказал:
