— Не стану спорить, — сказал он. — Во всяком случае, не в этот раз. В дальнейшем вы можете обнаружить, что я вовсе не так сговорчив. Кто может предсказать, как все получится? Разве узнаешь вкус собаки, покуда не съешь ее горячей?
Я не стал его поправлять.
Я написал свою историю за неделю и принес ее в контору синестерийцев, которая помещалась в старом здании МГМ на Бродвее. Вручив заказчику произведение, я присел на стул, а чужак незамедлительно приступил к чтению.
— Неплохо, совсем неплохо, — проронил он через некоторое время.
— Да-да. Это мне нравится.
— Что ж, прекрасно, — сказал я.
— Но я хочу, чтобы вы кое-что изменили.
— О, — промолвил я. — Что вы конкретно имеете в виду?
— Конкретно, — сказал синестериец. — Этот ваш персонаж по имени Эльза…
— Ну так что, Эльза, — послушно откликнулся я, не в силах припомнить никакой Эльзы, которую мог бы вписать в эту историю. Но решил не переспрашивать. Какой смысл выставлять себя идиотом, не помнящим собственной повести?
— Итак, Эльза… Она ведь размером с небольшую страну, не правда ли?
Ага, понятно: он имел в виду французскую провинцию Эльзас. Однако момент, когда я мог исправить ошибку, был безвозвратно упущен.
— Ну да, — вынужден был признать я. — Действительно, размером с небольшую страну.
— Чудесно, — сказал он. — Тогда почему бы не заставить вашу Эльзу влюбиться в большую страну в форме претцеля?
— В форме… чего?
— Претцеля, — терпеливо повторил он. — Претцель — весьма популярный художественный образ нашей популярной литературы. Синестерийцы обожают читать такие вещи.
— Гм… В самом деле?
— О да! Синестерийцам нравится представлять себе людей в форме претцелей, что делает их более визуальными.
— Более визуальными, — тупо повторил я.
— К тому Же, — сказал он, — мы обязаны принять во внимание возможность экранизации.
— Ну разумеется, — тут же согласился я, вспомнив о своих шестидесяти процентах.
— И если мы думаем о кинематографической версии, то я рекомендовал бы передвинуть события на другое время дня.
Я попытался припомнить, в какое время дня поместил свои события. Кажется, я вообще не обозначил никакого конкретного часа, о чем и объявил заказчику.
— Да, это так, — признал он. — Точного времени вы не указали, но явно имели в виду сумерки, в чем меня убедило шелестящее звучание ваших слов.
— Да, конечно, — согласился я. — Сумеречное настроение, так сказать.
— Послушайте, вот и прекрасное название!
— О да, — сказал я с глубоким отвращением.
