— Думаю, степень вины каждого дано определить только Ему, — Анна указала рукою в сторону окна, где догорали последние солнечные блики. — Предоставим Господу решать это и поблагодарим Его за возможность еще раз увидеться перед тем, как явиться на Его, истинный и высший суд…
Владимир не дал ей договорить — он наклонился к ее губам, поцеловал ее, обнимая нежно и властно. И они впервые за долгое время разлуки принадлежали друг другу…
А потом прекрасную тишину нарушили намеренно громкие шаги, все равно едва различимые за массивной деревянной, обитой железом дверью камеры. И, едва Анна и Владимир успели обняться на прощание, дверь открылась, и в камеру после предупредительного и вежливого стука вошел начальник тюрьмы. Пора, говорило им выражение его лица.
— Все кончено, — почти теряя сознание, прошептала Анна и опустилась на скамью.
— Все будет кончено завтра, — сказал месье Аррас. — У вас еще есть ночь, чтобы воздать молитвы Богу и покаяться, если вы чувствуете за собой потребность попросить прощения за свои грехи.
— Надеюсь, у них хватит благоразумия и человечности не разделять нас хотя бы в смерти? — недобро блеснул на него глазами Владимир.
— Не уверен, — вздохнул начальник тюрьмы. — Но прошу вас поторопиться и следовать за мной.
Анна хотела сказать еще что-то, но слова замерли у нее на губах, и, видя ее состояние, Владимир не стал усугублять тяжесть момента — он вышел вслед за месье Аррасом: быстро и не оглядываясь. Дверь камеры захлопнулась, лязгнул замок запираемой двери, и несчастная узница без чувств упала на соломенный тюфяк.
Сколько она так пролежала, Анна не знала, но по сумраку за решеткой окна было понятно — рассвет еще не наступил, но он близок. Анна на мгновение закрыла глаза, потом встала и принялась приводить платье и прическу в порядок — она не хотела, чтобы кто-нибудь видел ее отчаяние и слабость. Но вдруг замок камеры снова заскрипел, и у Анны противно засосало под ложечкой — уже?! Неужели это все? Так рано? Она ведь еще не готова!
— Вы? — воскликнула Анна, увидев на пороге камере свою утреннюю гостью. — Что еще вам надо от меня?!
— Прочтите это для меня, — решительно сказала Селестина, протягивая Анне знакомый конверт. Это было одно из тех писем, что она писала детям, предполагая отправить их при оказии из Франции.
— Откуда это у вас? — побледнела Анна.
— Я говорила сегодня с Альбером, — объяснила Селестина. — Он подтвердил ваши слова и показал мне оставшиеся от вас вещи.
