— Я не понимаю, о чем ты, — пожала плечами Сычиха, проходя к камину и принимаясь ломать хворост.
— Сычиха, милая, — взмолилась Лиза, — ответь!
— Да разве она скажет правду?! — гневно промолвила Марфа, вставая с дивана. — Столько лет она держала меня в неведении, и теперь еще убеждает в том, что моя девочка умерла! Ты — грешница, Сычиха, великая грешница, Бог не простит тебе этой лжи!
— Марфа, — устало сказала Сычиха, — не ищи Божьего промысла там, где его нет. И не мучай Лизу своими подозрениями. Она — не дочь тебе.
— Врешь! — Марфа бросилась с кулаками на Сычиху, но Лиза немедленно схватила ее за руки и попыталась успокоить.
— Сычиха, ты нарочно дразнишь нас? — спросила она, с трудом удерживая Марфу. — Я же сама видела церковную книгу. И потом — это кольцо. Ты мне говорила, помнишь, — если я найду кольцо, узнаю правду.
— Вот именно — правду, а не то, что ты считаешь ею. Говорю тебе — Марфа не мать тебе! И на том покончим, — Сычиха подожгла щепу в камине, и огонь с удовольствием принялся пожирать сухие ветки. Комната осветилась, и потянуло теплом. Тут только Лиза заметила, что на крюке, чуть в стороне от каминной вытяжки, висел металлический чайник. Видать, Сычиха приспособила, чтобы на кухню пореже бегать.
— Не дочь? — Марфа побледнела и стала оседать. — А где же… где же тогда моя Настенька?
— Э, да ты что! — Сычиха бросилась на помощь Лизе, которая не могла удержать падавшую на пол Марфу. — Давай-ка посадим ее на диван. Вот так, хорошо… Я сейчас чаю налью. У меня здесь отвары хорошие — быстро в чувство приведут и сил прибавят.
— И мне налей, — попросила Лиза, — я так устала! Где мы только не были с Марфой — в церковь ходили, и на ту могилку в лесу… Господи, да неужели все понапрасну? Что же я маменьке скажу?
— Мать — она завсегда мать, — успокоила ее Сычиха. — Пообижается да простит.
— Но ведь она так жестоко обошлась со мной!
— Родительская любовь — не сахар. И родители ошибаются, но любят всегда. Знаю, что матушка твоя нрава сурового, от нее разного ожидать можно, но тебя она любит — по-своему, и не обессудь — уж какая она есть.
— Что это со мной? — Марфа подняла голову и с недоумением посмотрела на Сычиху, подносившую ей ко рту солдатскую металлическую кружку с отваром — памятную, оставшуюся в доме от последнего сторожа, прослужившего весь рекрутский срок и вернувшегося живым и невредимым.
— Сознания ты ненадолго лишилась, — по-доброму улыбнулась Сычиха. — А я уж думала — с ума тронулась. Вот выпей-ка лучше, в мыслях-то и посвежеет.
