— Как называется это место? — тихо спросила Наташа, догадываясь, какой ее ждет ответ.
— Остров Любви. Мы с вами в храме Любви, это павильон Венеры, точная копия Трельяжа, построенного в парке Шантильи под Парижем.
— Очень мило, — улыбнулась Наташа и, вдруг почувствовав, что сейчас цесаревич бросится объясняться ей в любви, резко сменила тему разговора. — А почему Его величество передумал? Ведь, думаю, вряд ли Он планировал развлекать меня прогулками?
— Натали, — Александр указал ей на одну из скамеек, предложил присесть, а сам остался стоять перед ней. — Отец только производит впечатление человека с каменным сердцем. На самом деле, он очень добр и не лишен сочувствия.
— Неужели Его величество подумал и о моих чувствах и решил пощадить их?
— Отчасти, — смутился Александр. — Но, прежде всего, Он принял во внимание мои чувства.
— Что Вы хотите этим сказать?
— Мы долго разговаривали, и, в конце концов, мне удалось убедить Его в том, что наши чувства искренни. И тогда в наше распоряжение был представлен целый дворец. Если вы не готовы принять этот подарок, мы можем тотчас вернуться в Петербург, но тогда наш заговор будет раскрыт окончательно.
— Может, так тому и быть? Ведь играя в любовь, мы обманываем не только императора, но и самих себя.
— Но мне нравится этот обман! — воскликнул Александр.
— Александр Николаевич!
— Простите меня, Натали! Но я даже представить себе не могу, что все может закончиться, так и не начавшись. Мною овладевает сплин от одной только мысли, что, признавшись в обмане, мы навсегда лишаем друг друга возможности видеться и быть вместе.
— Мы? Друг друга? Ваше высочество, что Вы наговорили отцу?!
— Я?.. — Александр вздрогнул. — Только то, что единственно могло убедить его не наказывать вас за отказ стать его фавориткой. Я сказал, что люблю вас — давно, безумно. Что, если он отнимет вас у меня, я, наверное, покончу с собой или, если сумею справиться с этой болью, навсегда отрекусь от права наследования трона.
— Надеюсь, эту речь для Вас сочинил Жуковский?
— Как вы можете, Натали! Я говорю от чистого сердца.
— Да, — горько усмехнувшись, произнесла Наташа. — Это уже не театр! А я-то всегда считала Вас своим другом. Я искренне полагала, что Вы избавляете меня от домогательств Вашего батюшки, и будете беречь мою честь!
— А сейчас вы думаете иначе?
— Да… Теперь я понимаю, что Николай Павлович намного лучше и честнее Вас. Его величество никогда не скрывает своих истинных намерений! А Вы… Разыграли такое представление с благородными порывами, вступились за честь! А на самом деле… Как Вы могли предать нашу дружбу?
