– Да пошлет Господь тебе многие лета, – сказала она. – Ты мне так нужен.
Старик и молодая женщина, они вместе топтали асфодели и фиалки.
– Нам следует подыскать дом, – сказал Иосиф.
Он посетил раввина и узнал, что в Назарете живет не больше ста человек. И здесь уже был свой плотник. А вот просить совета у раввина было бесполезно, поскольку он едва умел читать и писать и совершенно не разбирался в жизни. Конечно, это не тот человек, который мог бы учить Иисуса.
– Учить… – подумал Иосиф. – Но кого из него сделать?
Иосиф долго не осмеливался, но наконец решился высказать свою досаду. Пора было определять судьбу маленького сына.
– Я его спас, – говорил он сам себе, идя по дороге, ведущей к дому Самаэуса. – Он моей крови. Но я не могу сделать из него раввина.
Женщины, в том числе и Мария, стирали белье в реке. Недалеко Иисус играл с другими детьми. Он издали заметил отца и оставил игру.
– Ты выздоровел, отец, – сказал Иисус.
– Господь дал мне отсрочку.
– Когда ты болел, мать сказала, что я должен выучить молитвы, чтобы молиться за тебя.
– Я научу тебя молиться.
– Все говорят, что я, наверное, буду раввином и что я должен научиться читать.
– Все… – буркнул Иосиф. – Кто это – все? Почему ты прислушиваешься неизвестно к кому?
– Но разве не пришло время научиться мне читать и писать? – настаивал Иисус.
– Мы, конечно, позаботимся об этом.
– Но я не стану священником?
– А разве я говорил, что ты им станешь?
– Но ведь ты священник? – спросил Иисус низким голосом, сурово и напористо.
– Не все сыновья раввинов становятся раввинами. Ты будешь плотником, как я. Ты задаешь слишком много вопросов и слушаешь слишком многих людей.
Наступил вечер. Когда Самаэус и его родные собрались за столом, а женщины отошли в сторонку, Иосиф поднял руку и начал говорить.
– Самаэус, ты поступил как сын, ты дал кров, хлеб и соль мне и моим близким. Именно в твоем доме Всемогущий Господь позволил мне собрать остаток сил, и я прошу у него благословить твой очаг. Мне бы хотелось провести остаток дней около человека, подобного тебе. Но в Назарете для плотника мало работы, а я слишком стар, чтобы работать в поле. Завтра я покину вас.
– Почему ты говоришь о себе только как о плотнике? Ведь ты также и раввин. Ты знаешь, что, если останешься здесь, ни в чем не будешь нуждаться.[12]
– Раввин? – задумчиво произнес Иосиф. – Перед Господом – безусловно. Но я спрашиваю себя, остался ли я раввином перед людьми?
После этих слов в комнате воцарилось тягостное молчание.
