Я сидела в стороне на кровати, воспаленно следила за ними, едва вникала в смысл слов, не слышала доводов. Они спорили, кто нужнее в предстоящих стране испытаниях: лейтенант или поэт.
Был «вызов, брошенный всем стихиям», как сказал Лист, но то был жертвенный вызов поэта:
Так стою невысокий
посредине огромной арены,
как платок от волненья
смяв подступившую жуть…
В канун моего дня рождения он внезапно пришел, читал свои стихи, ранящие горечью.
Кто меня полюбит, горевого,
Я тому туманы подарю.
Ни тогда, ни после, а лишь сейчас, когда пишу это, вдруг открылось: то наваждение — тот небывалый туман был его обещанным подарком. Началом моей судьбы.
