Я убрал зажигалку в карман.
— Ви… Видимо, да. Мне подарили.
— Хм, старая оранжерея. Вы не знаете, «Королева Виктория» еще жива? Еще цветет?
— Я давно там не был.
Элис посмотрела в чашку и полностью успокоилась. Еле слышно она произнесла: «Я так долго отсутствовала…» Элис мысленно уже была там, куда я не мог за ней последовать. С таким выражением лица она казалась незнакомкой.
Я не опечалился переменам в Элис. Все ее прежние любовники, должно быть, смотрели на эту красавицу, взрослевшую от четырнадцати до тридцати двух лет, полную отчуждения и грусти, с чувством легкой тоски об утраченном. Но я не тосковал, я был другим. Я знал не только поверхностные детали — ее глаза, ее голос, ее радость, — которые время вымывает из тела. Я знал ее легкое покашливание от скуки; знал запах анисовых капель, которыми она пропитывала сигареты; знал, как вздрагивает ее третий позвонок, когда в голову приходит интересная идея; знал, как дрожат ее веки от злости на чью-нибудь глупость; знал, что к ее глазам подступают слезы за миг до того, как она рассмеется; знал беспокойные вскрики во сне, радостное пение в ванной, обкусанные ногти и ее храп. Над мелочами, которые я знал, над Элис, которую я знал, время не властно.
— Странно. Мне кажется, что мы знакомы, — произнесла Элис. — Вы родом из этих мест?
— Я прожил здесь всю свою жизнь.
Ее глаза расширились.
— Только не говорите, что жили в Саут-Парке…
— Нет, не в Саут-Парке, — солгал я. — В миссии.
Нисколько не задумавшись, кто-то внутри меня решил уничтожить Саут-Парк, бабушку, отца, мать, Мину и все остальное. Я сделал это без всяких сожалений. Более того, я с огромным облегчением убил Макса Тиволи. Тогда я впервые совершил убийство. Элис, разумеется, ничего не заметила, даже моих кровавых рук, спокойно лежавших на столе. Напротив, лицо ее просветлело.
— В миссии! Вы, часом, не знакомы с мальчиком по имени Хьюго Демпси?
— Не припоминаю такого.
Мой лучший друг тоже канул в небытие. Трупы громоздились вокруг наших ног.
— А-а, — протянула она и покачала головой. — Что ж, я редко бывала в миссии, и вряд ли он еще там.
Элис, ты всегда столь трепетно и внимательно относилась к людям. Неужели ты не узнала того старика, который каждое утро улыбался, когда ты приходила из школы? Старого обманщика, который по субботам готовил тебе чай? Бородатого притворщика, который однажды ночью прижался к тебе и поцеловал, одарив вкусом табака и рома? Наверное, ты считаешь, что жуткий старик умер или еще умирает в своей комнатке в Саут-Парке. За столиком с тобой никого не было.
