В следующем письме расскажу тебе побольше о Зюскинде. Он просто мой ангел-хранитель, едет сегодня в Найроби и бросит там это письмо. Так оно дойдет раньше как минимум на неделю, а нам с тобой важно сейчас оставаться на связи. Когда будешь отвечать, нумеруй письма и точно указывай, на какое мое отвечаешь. Иначе мы еще больше, чем теперь, запутаемся. Напиши как можно скорее отцу и Лизель и успокой их.
У меня сердце готово выскочить при мысли, что я, может быть, уже очень скоро смогу обнять тебя и дочь. И мне очень тяжело, когда я думаю, сколько боли принесет это письмо твоей матери. Теперь из двух ее девочек у нее остается только одна, да и та, кто знает, надолго ли задержится. Но твоя мать всегда была потрясающей женщиной, и я знаю, что ей спокойней будет, если вы уедете в Африку, а не останетесь в Бреслау. Поцелуй от меня Регину и перестань над ней трястись, пусть закаляется. У бедняков врачей нет.
Я представляю, как взволновало тебя это письмо, но ты должна все выдержать. Ради всех нас. Обнимаю тебя, очень скучаю,
Твой старик Вальтер.
P. S. Сыновья мистера Рубенса тебе бы понравились, отличные парни. Похожи на тех, что раньше ходили с нами на уроки танцев. Я думал, они все холостые, но потом узнал, что их жены всегда собираются на партию бриджа, когда мужья занимаются делами беженцев. Эта тема им уже изрядно надоела.
Ронгай, 15 февраля 1938 года
Мой дорогой отец!
Надеюсь, ты уже получил письмо от Йеттель и теперь знаешь, что твой сын заделался фермером. Мать бы наверняка сказала «прекрасная работа, но тяжелая», но о чем-то лучшем бывший адвокат и нотариус и мечтать не может. Сегодня утром я как раз вытащил новорожденного теленка из коровьего брюха и окрестил его Зорау. Мне бы больше понравилось играть роль повитухи при рождении жеребенка, ведь верховой езде я выучился у тебя еще до того, как ты надел униформу кайзеровских войск.
Только не думай, что было ошибкой дать мне высшее образование. Это только сейчас так кажется. Как долго это будет продолжаться? У моего шефа — он живет не на ферме, а в Найроби — в шкафу полно книг. Среди них энциклопедия «Британника» и латинский словарь. Я бы в этой глуши никогда не выучил английского, не знай я латыни. А так я уже могу беседовать о столах, реках, легионах и войнах и даже сказать: «Я — человек без родины». К сожалению, все беседы воображаемые, потому что на ферме живут только чернокожие, а они говорят на суахили и считают меня ужасным чудаком оттого, что я их не понимаю.
