— Эти варвары не остановятся ни перед чем, — доносилось с другой стороны. — Как только они нажуются своих грибов, им будет не до разумных рассуждений.
— Какие сейчас грибы? Холод-то какой!
— Я слышал, что они сушат мухоморы и перетирают их в порошок, так что они могут храниться годами. Когда надо, этот порошок отваривают, а то и просто насыпают горстями в рот.
— Варвары…
— Говорят, кто-то из наших изнасиловал их женщин…
— А я слышал, что Тереций, которого казнили перед легионом за участие в мятеже, убил в деревне нескольких детишек…
— Не люблю здешнюю осень… Чувствую себя жалкой крысой…
— Зима разве лучше? Мерзость, а не зима! Хорошо, что здесь снега нет. Когда мы в Германии дрались, было похуже. Помню, однажды германцы обложили нас зимой со всех сторон…
— А мы как-то раз застряли в Альпах. Никогда не видел столько снега…
Траян ходил по лагерю, он ловил обрывки разговоров, но не вникал в речи легионеров и размышлял о своём. Иногда его взгляд задерживался на каком-нибудь солдатском лице, изрядно потрёпанном временем, бездумном, мрачном, и тогда Траян останавливался и молча разглядывал солдата, словно пытаясь извлечь из недр его существа ответ на ещё не созревший, но — как чувствовал Траян Публий — очень важный вопрос.
На следующее утро Траян, промучившись ночь напролёт бессонницей, вышел из своего дома очень рано, плотно укутавшись в меховую накидку, и опять долго бродил по военному посёлку, поглядывая то на окутанные туманом окрестные холмы, то на огромный лагерь, обнесённый с четырёх сторон земляным валом высотой метра в три. Каждый вал имел свои главные ворота, возле каждых ворот возвышалась деревянная башня в три яруса. Лагерь давно приготовился к зиме, вместо летних кожаных палаток ровными рядами стояли дощатые бараки, возле некоторых из них тускло светились золотом воткнутые в землю значки манипул и когорт. Вяло поднимались к серому небу дымные струйки угасавших уличных костров. Маркус Флакк перевёл солдат сюда сразу после показательной казни зачинщиков мятежа.
Чуть в стороне от зимнего лагеря, ближе к подножию лесистых холмов, где в летнее время находились лёгкие палатки легионеров, Маркус Флакк заложил город. Сейчас, когда клубился густой туман, Траяну были видны из всех возведённых строений только едва уловимые очертания храма Юпитера — деревянное сооружение имело форму почти правильного четырёхугольника, перед фасадом шло три ряда колонн, но до облицовки храма мраморными плитами дело пока не дошло.
